Unknown: Когда приходит прощение [СИ]

Несколько минут спустя, герцог решительно бросил послание в огонь, и спокойно произнёс:

– Дрейн мёртв! И всё, что связано с ним, так же мертво и покоится с миром. Мы не в силах что-то изменить. Мне кажется, друзья мои, что это глупая шутка какого-то мерзавца. Он прослышал о нашей истории и решил развлечься. Пусть Сумеречные Боги его судят.

– Ты прав, Грей. Всё это глупая и жестокая шутка. Скорее всего, скоро этот человек потребует деньги за то, чтобы оставить нас в покое. Не стоит переживать, – Райсс обменялся с герцогом неуловимым понимающим взглядом. Спокойствие их любимых женщин было им слишком дорого. Райсс обнял свою жену, и кончиком пальца поймал несколько хрустальных слезинок, появившихся в уголках её изумрудных глаз.

Они все знали и помнили, что к моменту своей гибели Дрейна уже нельзя было назвать нормальным человек, в обычном понимании этого слова. Тёмные практики изменили его. Правильнее было бы назвать его тёмным духом в человеческом обличье. Его душа была опустошена болью, он потерял способность чувствовать тепло и нежность к тем, кто всё ещё любил его. К своей семье. Он не хотел знать милосердия и жалости, им руководила только мнимая обида и зависть, злоба и жажда обладания. Присутствующим в гостиной людям пришлось, рискуя собственными жизнями, остановить его. Это не было злонамеренным убийством, в этом неизвестный Магистр был неправ. Это была вынужденная мера, способ защитить свои жизни и жизни тех, кто слишком дорог сердцу. Своим любимым.

– Я все эти годы опасалась, что всё может вернуться. Что я вновь тебя потеряю, – горько прошептала Корри, прижимаясь всем телом к крепкому стану мужа.

– Этого никогда больше не случится, любовь моя, – голос герцога был спокоен, но в душе бушевала буря. Страхи его жены были ему слишком знакомы, ибо это были и его страхи.

– Ну же, красавицы, перестаньте думать о грустном! Герцог и Райсс абсолютно правы, и послание лишь глупый розыгрыш какого-то негодяя. Выбросите из своих хорошеньких головок все страхи. Прошу, дамы, не умаляйте наших достоинств. Неужели вы забыли, что рядом с вами лучшие мужчины на свете? – воскликнул балагур Анрай, становясь в шутовскую позу бравого вояки из балаганных комедий. Герцог благодарно посмотрел на него, ведь молодому барону всегда удавалось отогнать страх и скуку в самых, казалось бы, безнадёжных ситуациях. А что может быть хуже напуганных и обеспокоенных дам? Быть может только битва, если она всё же состоится.

Анрай ловко подхватил лютню и, удобно устроившись на резной деревянной скамье у камина, легко и непринуждённо пробежался пальцами по струнам.

– Я сейчас спою вам, друзья мои, одну премиленькую песенку. Совсем недавно я услышал её на ярмарке, когда в последний раз навещал славный городок Гардо, столь известный своими винами, как и красавицами. Я очень надеюсь, что она развеселит вас, заставив забыть всякую влетающую в окна мерзость. Вы расслабитесь и спокойно пойдёте спать. Мне, конечно, далеко до господина герцога, но… – обаятельно улыбнулся Анрай и запел. У него был довольно очаровательный голос, и шельмец прекрасно знал об этом. Барон оказался прав, и ему удалось отогнать призрак беспокойства, поселившийся было под сводами старого замка.

Если бы кому-нибудь из присутствующих пришло в голову посмотреть в окно, то он непременно заметил бы вдалеке, на одной из выступающих из вод залива небольших скал, тёмную фигуру. Её можно было принять за статую неподвижно застывшую в лунном свете. Капюшон чёрного плаща был низко надвинут, полностью скрывая лицо. Голова человека медленно повернулась в сторону противоположного берега, куда стремглав неслась небольшая лодка. Там находился тот, кто решил потревожить покой герцога Сан-Тьерн и его друзей. Проводив взглядом исчезающую лодку, человек вновь обратил свой взор на светящее тусклым светом окно. Оно притягивало его взгляд и его страдающую душу. Он тихо прошептал:

– Адрин, – и через один короткий миг человек исчез в ночи, словно его никогда и не было на скале.

Прошло несколько дней с той ночи, когда стрела чужака принесла грозное послание, но ничего больше не произошло. Никто не потревожил покой тех, кто был в гостиной Шатору де Риэн. Злобное послание показалось бы сном, от которого просыпаются в холодном поту и больше не могут уснуть до утра. Но герцог был из тех людей, кто верит, что человеческая жизнь, как море. Большую часть времени она течёт безмятежно, но это обман. Затишье бывает перед бурей, и кто этого не помнит, дорого платит. Когда приходит шторм, кто переживёт его, известно только богам, ведь на всё их воли. Нити человеческих судеб находятся в их руках, давая иллюзорную веру в самостоятельность своего выбора.