Ирина Муравьева - Розалинда. Детектив

Делалось это уже давно. Многие столетия. Для регулирования внутренних конфликтов в королевстве. Звучит странно. Но все же…

Далеко не все конфликты выливаются в войны. Далеко не все преступники сидят в тюрьмах. О многом люди, живущие графстве, даже не знают. Но конфликты есть. И королевский суд, рассматривая дело, может послать графа на «аукцион». Это мера наказания. Жестокая. Но эффективная. Твою честь может купить кто угодно. Если ты в чем-либо виновен, то должен пройти через это.

Лично я не представляю, как можно продать или купить чью-либо честь. Наверное, беднякам этого не дано. Наша честь не продается, что бы не случилось. Но Александр сказал, я все пойму, когда увижу аукцион.

А у аукциона была еще и третья часть. Самое жестокое наказание, которое может вынести тайный королевский суд.

Лишение магической силы.

И магическая сила тоже продавалась через аукцион.

И, если я и не разбираюсь в чести аристократов, то я все же кое-что знаю о магической силе. Она дана с рождения и течет по венам, как кровь. И лишиться этой частицы себя, даже ненадолго, ибо магическая сила восполнима, является ужасным мучением. Сродни тому, что из тебя высосали всю жизненную силу, выпили кровь, оставив лишь капли, и бросили помирать в темноту. Лишение магии — самое страшное, чем может покарать непокорного аристократа всемогущая монархия. Теперь я понимаю, почему с семьей Магс, даже несмотря на близость к королю, столь мало кто хочет иметь дело. Их род запятнан грязью аукциона, который они проводят. Да, аукцион тихо и мирно урегулирует дела знати, но я сравнила бы это со смыванием крови в темноте.

Я посмотрела на Александра.

— И убийства совершают в самой последней части аукциона?

— Да, — подтвердил тот, — Сейчас неспокойное время. Король болен. Наследница еще не найдена. Аристократы, приближенные ко двору, плетут интриги. Королевский суд работает день и ночь. Раньше, лишение магии — было редким лотом. Даже у нас. Теперь мы уже три года подряд имеем претендентов.

— Двое из которых уже убиты.

— Да.

Я снова отвернулась к окну. Темные тучи закрыли собой почти все небо. Надвигалась гроза.

— Расскажите про первое убийство, — сказала я, наконец садясь на стул возле Александра. Тот лишь пожал плечами.

— Как пожелаете. Но это прольет мало света.

— Мне сейчас нужна любая информация.

— Хорошо.

Александр слегка откинулся в кресле. Несколько секунд он молчал. Может, старался вспомнить все, до мелочей. Но, скорее всего, решал, что можно мне говорить, а что — нет. И тут мое терпение лопнуло.

Прежде чем вы это прочтете, хочу сказать, что терпение я теряю крайне редко. По натуре я — просто ангел. Но Александр хорошо знал свое дело. С самого начала он вел себя так, будто мне и не стоит доверять. А теперь, рассказав, насколько серьезными вещами занимается аукцион, он все еще процеживает информацию. У меня на руках ни одной карты, и, в то же время, на моих руках — печать его матери. Клятва, которую я обещалась исполнить. И я выполню свое задание. Чего бы это мне не стоило. А для всего мне нужна информация.

Наверное, эти, и еще другие, не печатные мысли, пронеслись в моей голове, когда из уст Александра вылетело:

— Не могу сказать много…

В следующий момент моя рука занеслась над ним, я размахнулась, но, вместо пощечины, мой оппонент увидел лишь мою ладонь перед своими глазами.

— На мне клеймо! — прошипела я, — Разве похоже на то, что я собираюсь играть в игры?!

Александр посмотрел на мою ладонь, потом в мои полные гнева глаза, и, нежно взяв мою руку, отвел ее в сторону.

— Розалинда, — мягко сказал он, — Я тоже не игрок. Но в этот раз на кон поставлена жизнь и честь очень дорогого мне человека. Поверьте, я хочу доверять вам. И я делаю все возможное, чтобы помочь в расследовании. Но здесь, на аукционе, есть вещи, которые нужно видеть, а не говорить. И я не могу сказать все сразу, здесь замешано слишком много…

— Да-да, честь знати, — сквозь зубы процедила я, — А моя честь, как детектива, которого наняла ваша семья, вас не интересует?

Александр встал. Теперь он стоял надо мной и мягко держал мою руку в своей.

— Поверьте, — сказал он каким-то странным, дрожащим, совсем не своим, голосом, — Я сделаю все, чтобы вы не пострадали.

Я мгновенно остыла.

— Надеюсь, вы это о чести? — пробормотала я.

Александр улыбнулся.

— Я о жизни.

По моей спине пробежал холод.

Александр отпустил мою руку.