Павел Багряк - Синие люди. Повесть

Дорон уже был полным хозяином положения, это чувствовали все, и Гард в первую очередь. Пистолет в руках Таратуры выглядел пережитком прошлого.

- Что я хочу от вас? - сказал Дорон, словно Гард был его машинисткой, а он собирался продиктовать ему некий текст. - Я хочу из врага превратить вас не просто в постороннего человека, а в своего единомышленника.

- Это уже слишком! - сказал Гард и мрачно добавил: - Скорее в соучастника?

- Об этом уж я не мечтаю! - улыбнулся Дорон. - Во всяком случае, я хочу, чтобы вы прониклись той целью, ради которой затеян весь эксперимент. Думаете, у меня не было сомнений - запускать его или не запускать? Были. Но если бы не я начал это дело, начал бы кто-то другой… и вовсе не в Ньюкомбе, комиссар! Дело в том, что существует несколько аспектов решаемой нами проблемы. Прежде всего национальный. О нем я говорить долго не буду, вам и так ясно, что нация, первой колонизировавшая другую планету, получает огромные преимущества. Другой аспект - чисто человеческий: расширение сферы жизни, овладение энергетическими источниками, - в понятие «человеческий» аспект я вкладываю весь комплекс, состоящий из социального, экономического, культурного и прочих аспектов, - словом, все то, что демагогами и журналистами называется «победой разума»…

- Победой во имя чего? - спросил Гард, продолжая оказывать Дорону хоть слабое, но все же сопротивление.

- Во имя прогресса! - торжественно ответил генерал, прекрасно понимая, что этот ответ тоже содержит изрядную долю демагогии, но его, можно сказать, уже «несло». - Разумеется, есть и сугубо личный аспект, который я не намерен скрывать от вас, комиссар: мой собственный! Человек, осуществивший такую программу, - надеюсь, вы это понимаете, - становится полновластным хозяином по крайней мере колонизированной планеты! Что же касается будущих марсиан, то, не попади эти люди к нам, они были бы простыми клерками, рабочими, рядовыми интеллигентами, вели бы рутинную жизнь, имели бы рутинные радости и огорчения, а в конечном итоге к ним пришло бы полное забвение. Теперь же их ждет судьба первых колонистов - суровая, трудная, но прекрасная и героическая, полная романтики. Их имена будут золотом вписаны в историю!

- Почему бы вам, генерал, не быть среди них? - сказал Гард.

- А что? Если бы не земные заботы… - Дорон без особого труда изобразил на лице всю сумму этих забот, помешавших ему влезть под купол. - Кстати сказать, - продолжил он через паузу, совершенно ошарашив Гарда, - наша дорогая Дина отдала своего единственного ребенка профессору Яншу…

Комиссар вскинул на Дину глаза и увидел не лицо, а белую маску.

- Хорошо, - сказал Гард, - тогда объясните мне, генерал, почему, располагая таким количеством доводов в пользу вашей программы колонизации Марса, вы так страстно желаете сделать меня единомышленником, а не…

Дорон понял с полуслова.

- Вы хотите спросить, чего я боюсь? - произнес он все с той же нестерпимой откровенностью, которую можно позволить себе лишь с человеком, неотвратимо приговоренным к смерти, или с самым близким другом, при этом глухонемым. - Извольте. Я боюсь разглашения моей тайны, но вовсе не среди широких масс народа. Тут я все рассчитал: народ мне не помешает, я знаю его психологию раба, скорее он мне поможет! Я боюсь равных себе, комиссар. Узнав об этом деле, они начнут меня бояться и сорвут эксперимент.

- Что же тогда будет? - спросил Гард.

- Плохо будет, - с необычайной простотой ответил генерал. - Они приведут в действие тот самый формальный закон, который вы олицетворяете, и посадят меня в тюрьму, благо кое-какие формальные основания для этого могут быть найдены. «Зону» они прикарманят, поделят между собой, у нее будет не один шеф, как сейчас, а десяток или полтора. Или просто ее уничтожат, если не смогут договориться, это очень легко сделать - нажатием одной кнопки. И все это со всеми обитателями, как синими, так и белыми, взлетит на воздух… - Дина Динст вздрогнула при этих словах и сжала пальцами виски. - Но как бы там ни было, - продолжил Дорон, не обратив внимания на Динст, - сорвется эксперимент или осуществится, моим пациентам нет дороги на Землю: либо на Марс; либо на тот, свет, либо вечное заточение в этом инкубаторе под куполом.

- Н-да, - сказал Гард. - Ну а я тут при чем?

- От вас зависит решение вопроса. Уничтожить вас я сейчас не могу, простите за циничное признание. Я ведь понимаю, что вы проникли сюда, сохранив где-то гарантию своей неприкосновенности. Но если вы, комиссар, мне пока не по зубам, я хотел бы иметь вас в виде единомышленника. - Дорон улыбнулся. - У вас безвыходное положение. Гард!