Ант Скаландис - Точка сингулярности [= Миссия причастных]

И все бы хорошо, если бы не одно маленькое, но существенное недоразумение. После «обнюхивания» дискеты Шактивенандой, объем нечитаемой информации на ней уменьшился ровно на 2048 байт. Что особо примечательно, произошло это одновременно и во всех копиях. На основании столь невероятного факта несколько фанатиков продолжили изучение феномена. Все-таки наметился как будто некий серьезный сдвиг, если учесть, что до того частичное стирание файла в копиях было принципиально невозможным — только полное, а оригинал оказывался и вовсе не стираемым. Эксперименты по сжиганию или скажем растворению оного оригинала, никто, разумеется, проводить не решился.

В общем, уже через месяц после исторического откровения гуру, Спрингер заявил, что сойдет с ума, если будет продолжать работу над этой чертовой загадкой. Главное, он не видел в ней никакого практического смысла. «У нас с вами что, других проблем нет? — распалялся бывало старик Тимоти на закрытых совещаниях в самом узком кругу. — Ну, в конце-то концов, у одних сообществ считаются символами власти меч и дубовые листья, у других — скипетр и держава, у третьих — серп и молот… А мы с вами выбрали перстень и дискету. Так ли уж важно знать химический состав ритуального предмета? Какая вам разница, что там написано?! Главное — признавать авторитет первого лица и соблюдать внутренний распорядок службы».

Но вот как раз с внутренним распорядком и вышла накладочка.

Практически одновременно с завершением работ по проекту с романтичным названием «Readme», то есть «Прочтименя» в одно слово, первое лицо в «сообществе перстня и дискеты» Татьяна Лозова объявила о реорганизации Службы ИКС, в частности, о сокращении аппарата, о сужении круга охраняемых персон и соответствующем уменьшении численности личного состава подразделений внутренней безопасности. Наконец, было принято решение о полном переводе диверсионно-разведывательных групп под юрисдикцию федеральных служб США, Западной Европы и Японии. А агентурная сеть ушла в прямое подчинение Фонду Би-Би-Эс, то есть тому самому прародителю службы ИКС — изначально созданному гуманитарному фонду Базотти, Балаша и Спрингера. Меж тем, на текущий момент в живых оставался один лишь «С». И Верба автоматически стала соучредителем Фонда.

В общем, началась кадровая чехарда в лучших российских традициях худших периодов нашей истории. И чтобы как-то остановить этот зловредный процесс, директором-распорядителем Фонда был назначен Леня Вайсберг, меня же, не спрашивая, поставили одним из его заместителей. Ну, наконец-то справедливость восторжествовала. Какой я им, к черту, самый главный начальник?! Я вообще мечтал быть этаким почетным членом. А по нечетным я предпочел бы сидеть дома и писать книги. Довольно скоро мне именно это и позволили. Жизнь потекла мирно и тихо. Я, правда, по-прежнему числился Сергеем Малиным, а не Михаилом Разгоновым. А для тех ненормальных в штаб-квартире в Майами и в Колорадском центре, вообще оставался Ясенем, Причастным и суперагентом, благо подготовочка была уже ого-го! Однако для себя и ближайших родственников стал просто писателем.

Возвращение домой, в смысле в Москву, пока не планировалось. Даже после бурного лета девяносто шестого, когда закончилась война в Чечне, а Ельцин на радость одним и на горе другим, вновь — или, как очень мило говорят не совсем грамотные люди, обратно — возглавил многострадальную Россию. Рановато оказалось приезжать в Белокаменную: люди-то кругом все те же, и попасть в лапы какой-нибудь из спецслужб было для меня более чем реально. Вот я и отсиживался в тихом городке Ланси вместе с сыном, женой и её родителями. Потом мы втроем переехали в Берлин.

А потом оно грянуло.

Впрочем, я же хотел обо всем по порядку… Или не хотел? Память — хитрая штука, порою совсем неуправляемая. Верба потревожила её, извлекая на свет Божий почти забытую мною дискету. И всколыхнулось в памяти что-то огромное и зловещее. Я же не хотел больше знать никаких тайн, и если б Татьяна предупредила заранее, просто бы никуда не поехал.

— Неужели пора? — спросил я.

— Похоже, что да. Точка сингулярности — это понятие одновременно пространственно-временное и ментально-психологическое.

— А-а-а, — протянул я, болезненно морщась от её последних слов. — Однажды я, помнится, уже охотился за свирепым ментальным бармалеем. По-моему, ничего хорошего не получилось. Пустое и даже вредное занятие.

— Значит, придется поохотиться вновь, — строго сказала Верба.