Влада Ольховская: Между мирами

Теперь, когда дымовая завеса исчезла, Катя оглянулась по сторонам в поисках спасительного желтого пятна и обнаружила, что плот отплыл от них на добрые триста метров – и продолжал двигаться! Медленно, но все же куда быстрее, чем она.

Ей хотелось расплакаться от обиды и отчаяния. Плот был на горизонте – а казалось, что на другой планете! Катю не покидало чувство, что она в жизни до него не доберется. По крайней мере, если не бросит своего спутника, а бросить его она не могла. Даже при том, что он камнем тянул ее на дно. Даже не зная, жив он или нет. Вроде бы, его сердце бьется… и надо сражаться за них обоих!

Но почему это делает она, а не он? Почему этот чертов плот уплыл так далеко? Почему волны отогнали его в сторону, а не сюда, поближе?

Катя знала, что это разрушительные мысли, однако не поддаваться им не получалось. Она слишком устала, паника накатывала волнами, мешая двигаться. Она все-таки не выдержала, расплакалась, но стало только хуже: у нее забился нос, и она могла дышать лишь через рот. Перед глазами зависла мутная пелена, и Катя мысленно благодарила тех, кто сделал плот таким ярко-желтым, иначе она давно потеряла бы его из виду.

Ей нужно было добраться до него во что бы то ни стало. Она прекрасно знала, что не отпустит своего спутника, если начнет тонуть сама, и в итоге они оба пойдут ко дну. А даже если нет, что если до них доберутся акулы? Она уже видела кровавую рану на затылке у мужчины – похоже, его задел один из металлических осколков. Почуяв кровь, морские хищницы разорвут их обоих!

Катя не могла точно сказать, почему не сдается. Она плакала, ей было страшно, и все равно понемногу, по чуть-чуть, она приближалась к заветному желтому островку. Сперва он был так далеко, что ее неуклюжие усилия казались бесконечно наивными. Но остановиться на месте и умереть было бы еще глупее.

Ее спасло то, что ветер утих и наступил штиль. Плот прекратил двигаться, а она – нет. Спустя, как показалось Кате, миллион мучительных, изматывающих лет она наконец коснулась замерзшими пальцами его шершавого борта.

Однако на этом ее испытания не закончились. Ей и самой было бы непросто забраться туда, а как перетащить на плот рослого мужчину? Пассажир все еще не приходил в сознание, да она и не надеялась, что это произойдет быстро – при такой ране. Катя надеялась лишь на то, что он не перестанет дышать. Пока она чувствовала, как бьется его сердце, она была готова принять любые испытания. Остаться одной в этой серой пустоши было страшнее, чем умереть.

После долгих усилий и немалого количества воды, налившейся в плот, она сумела перетащить туда мужчину, а потом и забраться следом за ним. Теперь ей нужно было осмотреть незнакомца, обработать его раны, вычерпать за борт лишнюю воду… Их было много, этих «нужно». Вот только Катя чувствовала, что если она примется за них прямо сейчас, она просто сломается. Поэтому она обессиленно упала на мокрое дно плота, прижалась к своему спутнику, единственному живому человеку на тысячи километров вокруг, и позволила себе совсем не профессионально разрыдаться.

Когда Найт очнулся, ему было намного лучше. Он лежал на чем-то сухом и мягком, он был накрыт одеялом. Голова, все еще пульсирующая болью, оказалась аккуратно забинтована, других ран он не получил. Ему было тепло и хорошо, и это стало таким облегчением после недавнего отчаяния, что он позволил себе несколько минут лежать с закрытыми глазами, ничего не делая. Впрочем, долго отдыхать он не мог, Найт слишком хорошо помнил, где он и как сюда попал.

Осторожно открыв глаза, он увидел над собой далекое небо, застеленное перистыми облаками и розовое от заката. Вокруг него шумели волны, он чувствовал их движение, но не воду. Он лежал на чем-то плывущем, и он понятия не имел, что это. Найт попробовал приподняться, но в этот же миг вернулась тошнота, головокружение усилилось, и он позволил себе упасть на импровизированную кровать из шерстяного пледа. Точно таким же пледом он был накрыт – их раздавали в самолете и, должно быть, Катя успела положить пару пледов в рюкзак. А вот одежды на нем не было, такого он не ожидал.

Он снова попробовал встать, но на этот раз его остановила не боль, а Катя. Она присела рядом с ним и мягко опустила руку ему на грудь, не давая двигаться дальше.

– Доброе утро, – улыбнулась она. – Я рада, что тебе лучше, но, прошу, не двигайся. Чудо, что ты вообще выжил! Тебе было очень плохо ночью, ты напугал меня.

– Виноват, – усмехнулся Найт. Голос звучал хрипло, горло болело от соли. – Я планировал тихо и мирно умереть, а не доставлять тебе такие хлопоты.