Никита Калинин - Под сенью исполинов

Интересно, что у неё сейчас в голове?

Точно расслышав мысли майора, Милош начала неспешно поворачиваться. Он ожидал увидеть бледность, болезненность лица. Обнаружить в глазах девушки боль и страдание. И не потому, что это ему хотелось этого, нет. Просто по-другому они и не выглядели, эти несчастные. За карьеру Александр Александрович трижды лицезрел повреждённых.

Но она его удивила. Милош поворачивалась медленно, невесомо переступая босыми ножками с носка на пятку, как дитя, крадущееся под рождественскую ёлку гораздо раньше положенного срока. Залитое красками жизни лицо выражало кипучую смесь интереса и восторга, Милослава оглядывала однотонно светлые, мягкие стены изолятора так, словно в жизни не видела ничего более прекрасного. Ярко-голубые глаза светились; руки были приподняты, а голова чуть наклонена, как в спектакле про Белоснежку, когда она, спев, вслушивалась в отзвуки природы. Тонкие пальцы Милош то и дело хаотично подёргивались, будто под ними витали сотканные из невидимых волн клавиши несуществующего клавесина.

— Хорошо, если так и будет кружиться.

Командир загодя услышал приближение Бурова, но поворачиваться не стал. Он хотел бы ещё понаблюдать в одиночестве за тем, как вполне конкретный человек испытывает вполне конкретное счастье.

— Я ждал тебя раньше, Тимофей Тимофеевич, — всё так же не поворачиваясь, но уже упустив эфемерное очарование, Подопригора продолжал смотреть на Милош.

— Я исправил несколько светоспиралей. Не могу начинать серьёзное дело, если есть какая-то мелочь.

— Что думаешь про все эти тени?

— Я не встречал, чтобы галлюцинации имели локационную привязку. Но я и не врач.

— Не думаю, что это галлюцинации.

— Я вообще об этом не думаю, если разобраться.

Буров удалился вглубь отсека, Александр Александрович так и не повернулся к нему. Казалось, если он сейчас оторвёт взгляд от Милославы, то посмотрев снова, увидит лишь страдание и животные инстинкты, что тонкий восторг девушки — всего лишь игра его воображения.

Отчего-то вдруг пересохло в горле. Командир прокашлялся.

И мираж исчез. Нет, девушка ничуть не изменилась. Как совершала она неспешные повороты вокруг себя, так и продолжала их совершать. Но взгляд Подопригоры вдруг почерствел, сделался более предметен и материален. Как будто майору только что сказали: всё это ложь, и указали место, откуда мистификацией управлял ловкий фокусник-режиссёр.

Он вдруг обратил внимание, что Милош не притронулась к еде, а воду так и вовсе неловко сбила ногой, разлив по полу. Что размягчённые ногти на руках слегка кровоточили — видимо, она пыталась ими что-то делать. Что приоткрытые губы пересохли, как если бы она дышала только ртом. Что…

Подопригора отвернулся.

Буров препарировал одну из капсул. Через минуту в коридоре послышались шаги. Павлов, сделал ставку майор. И угадал.

— Товарищ майор… — начал было Роберт, но командир жестом остановил его.

— Сегодня моя смена. Иди, начинай работать. Подготавливайся к разведке. Рано или поздно нам выходить наружу.

Буров выглянул на Александра Александровича, будто тот сказал, что коммунизм всё равно будет построен. Павлов кивнул и был таков.

— Эта, — Истукан распрямился и указал отвёрткой-трансформером на одну из капсул, — выведена из строя.

— Ты уже говорил…

— Я говорил, что она неисправна, что сломан маяк. Теперь говорю: выведена из строя. Локальное механическое повреждение системы основного охлаждения квантового маяка.

— Локальное? — Подопригора поднялся с нехорошим предчувствием и поравнялся с Буровым.

Маяк опоясывала тройная полиметаллическая трубка, свитая замкнутой спиралью, внутри которой по идее циркулировал сжиженный гелий. В одном месте трубка имела критическую течь. Односторонняя термоизоляция была оторвана, а сам проводник охладителя — расплющен будто бы гидравлическими плоскогубцами или чем-то схожим по площади давления. Гелий, понятное дело, давным-давно улетучился.

— Что мы имеем, — подытожил Буров. — Кто-то раздавил трубку системы охлаждения квантового маяка.

— Н-да… — Александр Александрович почесал подбородок. — Так повредиться при посадке маяк не мог…

— Не мог. И я о том же. Его кто-то повредил. Причём достаточно странным образом.

— Поясни.

— Для чего нужно выводить из строя маяк? — спросил Буров и тут же ответил: — Для того, чтобы некто — возможно вполне конкретный некто — не попал на Ясную, а остался на Земле. Но! Информация, кто именно пробудится в этой вот, — он рукой указал на раскрытый корпус приёмника, — капсуле, недоступна. Факт. А значит — цель не в этом.