Никита Калинин - Под сенью исполинов

Раскрыв рот, Роман беззвучно заплакал и опустил пистолет. Как загипнотизированный он следил за бледными женскими руками: Оля нежно, любяще гладила живот. По-матерински.

Нечаев отдал бы душу за один-единственный электрический укол, унесший бы боль и отчаяние. Но предатель-Ординатор оставался нем. Он схватил ртом искусственный воздух, но лёгкие не подчинились. Стало нечем дышать, он с остервенением рванул с себя респиратор, заорал в бессильной ярости, вскинул пистолет и…

…пришёл в себя только когда гордеев защёлкал опустевшим патронником. Не обращая внимания на простреленное лицо, сквозь решётку улыбалась окровавленная Оля. И тянула к нему руку, держа кисть по-дамски, как делала всегда, когда хотела быть слабой и беспомощной.

— Командир?..

Иван обратился только спустя какое-то время, протянув обратно респиратор. Ни он, ни американец не трогали Романа. Но время шло, и в шатре вскоре возникли новые звуки.

Джессика приоткрыла глаза и слабо застонала. Серые глаза выцвели и почти слились с белками. Рассеянный взгляд блуждал по брезентовому потолку, но стоило в шатёр войти людям, и он разом прояснился, вонзился в них. Губы её разлепились, высунулся язык, нижняя челюсть пришла в движение. По лицу прошли судороги, обезобразив его.

— Они явились!.. Они здесь, они научат тебя! — захрипела Джессика и захлебнулась кашлем.

Иван украдкой глянул на Романа, но тот какое-то время просто смотрел сквозь беднягу, не в силах оторваться от гнетущих мыслей. Перед глазами стоял образ окровавленной Ольги, бережно обнявшей собственный живот.

— Они принесут тебе Слово, потерпи!.. — перекошенное лицо Джессики озарила нежность, но лишь на миг. — Я покажу им путь домой, взамен они принесут Слово! Я была одной из них, они поверят мне! Они не такие, как тот, кто воспользовался тобой! Они хотят обратно, хотят жить! Они послушают…

— Что, твою мать, за бред она несёт?!

— Кто ты? — не обращая внимания на возглас Бёрда, спросил Роман.

Женщина смотрела на Нечаева. Сначала накатил шум — будто бы где-то вдали возмущался океан. Роман глянул на соратников, но они стояли спокойно и ничего не слышали.

От громогласного «Ор-р-р-рдинатор» подкосились ноги, Романа повело назад и он рухнул на спину, опрокинув стеллажи. Ослепительно-белая глянцевая гладь возникла перед внутренним взором, и он отчего-то знал, что она — тонкая и острая, как обретшая физическое воплощение боль.

«Валентина Богдановна Кислых», — знакомый безэмоциональный голос звучал медленно, натужно, точно Ординатору на каждое слово требовалось неимоверное усилие. — «Договор — обоюдовыгодное соглашение. Людям информацию о путях эвакуации с Ясной. Люди — доставят Слово в храм и опустят в купель».

Роман раскрыл глаза и понял, что стоит на ногах, а стеллаж позади целёхонек. Рядом на него поглядывал Иван, а напротив из-под приподнятого полога виднелась контрастная окраска «Осы». Прикованная к реаниматору Джессика беззвучно плакала, умоляющий взгляд не сходил с Нечаева.

— Пожалуйста… — тихо прошептала она.

— Майкл.

Американцу не пришлось повторять дважды. Он вошёл в шатёр целиком и, нависнув над беднягой, смял мощной пятернёй панель управления. Джессика дёрнулась, забилась было в конвульсиях, но быстро обмякла.

— Что вообще тут творится? — потерянно пробормотал Иван.

— Я не знаю, — просипел в ответ Нечаев. — Но теперь я точно знаю, как нам убраться с этой планеты… Придётся кантовать Ганича…

— О чём вы?..

Внезапно тёплый воздух пещеры распорол истошный вопль. Космопроходцы выскочили из шатра и направили оружие в сторону клетки, но за ней уже никого не было. Роман осторожно приблизился.

Перед самым поворотом, там внизу, корчилась псевдо-Ольга. Конечности её то удлинялись, то уменьшались вновь, лицо растекалось, словно восковой слепок под лучами жаркого дня. Из кожи на голове вдруг проклюнулось нечто белое. Будто черви толщиной в вязальную спицу, прямиком из черепа быстро росли волосы, слипаясь меж собой в подобие дреддов.

Не прошло и минуты, и на космопроходцев снизу смотрел тот самый парень, что бросился с обрыва не так давно. На гладком молодом лице блестели глубоко посаженные, выцветшие от времени глаза. Он поднялся и шаткой походкой скрылся за поворотом, в неровном голубоватом свечении.

— Бессмертных выдают глаза… — негромко процитировал Бёрд.

Она готова была поклясться, что это корни тех чешуйчатых исполинов! Немыслимо было увидеть их здесь, на такой глубине, в многих километрах от леса. Наткнувшись на витые бурые жилы толщиной в мужскую руку, Вика на минуту даже забыла где она и что с ней произошло. Но только на минуту.