Алексей Сальников - Отдел

Сын молча переоделся в сухое и лег на кровать, безошибочно выбрав ту, на которой спал когда-то сам Игорь. Сын попросил включить ему что-нибудь посмотреть, а от ужина отказался. Игорь дал ему планшет с заряженными внутрь «Черепашками-ниндзя», когда же вернулся с улицы, откуда забрал сандалии, футболку и касатку с акулой, то сын уже спал, подперев коленями планшет.

Игорь аккуратно прикрыл сына простыней, а сам сел за ноутбук, косясь на новости из телевизора. В те моменты, когда двигатель холодильника начинал работать, скромный голос телевизора терялся за грохотом холодильника. Игорь совсем забыл, какой холодильник был адской машиной когда-то.

В паузах, когда холодильник не грохотал и не выл, сотрясая старые чашки в старом буфете, было слышно, как по улицам, покрытым гравием, ходят люди, как лает вдалеке одна и та же собака, с одной и той же незлой интонацией в голосе и через равные промежутки времени, как заведенная.

Постепенно становилось холоднее, листья садовых кустов зашумели, и потянуло совсем уже ледяным воздухом. Игорь закрыл окна. Несмотря на то, что в доме стало совсем не жарко, сын вылез из-под простыни, а точнее, постепенными сонными движениями спинал ее всю к ногам и, недовольно ворочаясь, снял с себя верх пижамы. Игорь отвлекся от ноутбука, подошел к сыну и пощупал его лоб, опасаясь, что сын простудился от многочасового купания. Лоб сына был прохладный. От прикосновения сын поморщился и перевернулся со спины на живот. Игорь, боясь его разбудить, тихонько отступил, выключил свет и зажег настольную лампу, хотя она и не была нужна, чтобы пялиться в экран монитора, где в котле одного из многочисленных интернет-форумов происходило словесное варение либералов и патриотов, бессмысленное, потому что большинство посетителей ни к стране, в которой жили, ни к планете, которую оккупировали, никакого отношения не имели. А между тем перепалка, переходившая иногда на личности и угрозы, почему-то забавляла Игоря до глубины души. Он представлял тысячи таких же, как он, забитых жизнью людей, что сидят по своим дачам и квартирам, с таким же грохочущим холодильником и остановившимися часами с маятником, не знающих, куда им еще податься от этого холодильника, этой дачи, этих часов, кроме как в тупую перепалку с многократно по кругу повторенными и повторяемыми аргументами. Он знал, кто они, но не понимал, зачем они тратят свое время и место на земле печатанием буковок на электрической бумаге, существующей только в виде переключателей «вкл-выкл» на магнитном диске. Он бы еще понял, если бы этим занимались люди, но такую деятельность пришельцев Игорь понять не мог, хотя и силился. Игорь бы понял, если бы пришельцы занимали только высокие посты в правительствах земли, это бы даже многое для Игоря объяснило, потому что Игорь по фильмам привык, что пришельцы стремятся к власти и легко продвигаются по карьерной лестнице или путем интриг и вживления мозговых слизней получают эту власть. Мысль о том, что по сути пришельцы — это охлос, а значит охлос простирается от самых низов да самого верха, от земли — до глубин космоса, приводила Игоря в легкий ступор и порождало в нем ощущение полной безнадежности.

Или от того, что Игорь был погружен в мысли и в монитор, или от того, что в тот момент громыхал холодильник, первые слова сына, сказанные во сне, Игорь пропустил их мимо ушей. Да и мало ли когда сын разговаривал во сне и нес всякую околесицу. Но когда сын повторил сказанное в тишине, то есть под одно только бубнение телевизора и далекий лай собаки, Игорь окаменел.

Сын сказал:

— Привет тебе от Игоря Васильевича.

Игорь посмотрел на сына. В свете лампы все было гораздо ужаснее, чем было бы при полностью включенном свете. Сын спал, в этом не было сомнений, но при этом глаза его были полуоткрыты, и поэтому казалось, что сын хитро поглядывает на Игоря. Еще сын улыбался, и эта улыбка, посредством парализованных глубоким сном мышц лица, нисколько не умиляла. Первой мыслью Игоря было растолкать сына, чтобы он больше не нес ерунды, но только Игорь сделал движение, чтобы подняться, сын остановил его словами:

— Не буди его, пускай спит.

Эти слова о себе в третьем лице тоже можно было трактовать случайностью, однако Игорь послушался и остался на месте, надеясь, что сын заговорит про каких-нибудь зверушек или персонажей мультфильма, или еще про что-нибудь, и тогда можно будет плюнуть в сердцах на свою трусость и мнительность и отвернуться к монитору.