Алексей Сальников - Отдел

— Ну и зачем тогда все это? — спросил Игорь почти злобно.

— Потому что мы по-другому не можем, — мирно ответила жена. — Ну, природа у нас такая. Вселяться и мимикрировать. Мы тоже от себя прежних ушли, хоть и далеко, но не бесконечно далеко. Не совсем ушли. На самом деле во Вселенной мало существ, которые бы совсем могли уйти от того, кем они были когда-то.

— И как мы теперь будем? — из груди Игоря вырвался невольный вздох. — Ну, когда я теперь знаю, кто ты.

— Да так же и будем, — улыбнулась жена, наклонив голову, словно веселая собака. — Это опять изнутри тебя пойдет, из твоего дурацкого тела. Млекопитающие очень склонны к эмпатии. Мир млекопитающих на самом деле очень беззаботен. А мир людей еще более беззаботен, не знаю, как так получается, но все, рядом с чем вы живете в безопасности, вы очеловечиваете. Вы с кошками разговариваете, с телевизором, может, ты этого не замечал, но я сама чувствую, как само тело, сам мозг начинает наделять предметы и животных чертами людей. Поэтому, даже если бы я сейчас в ящерицу превратилась, ты бы продолжил со мной разговор как ни в чем не бывало. Может быть, даже почувствовал ко мне больше влечения, чем обычно.

— Ну да, — неохотно согласился Игорь, — у нас Молодой о чем-то таком говорил про Рината и его жену.

— Вот ты козел, — сказала жена, — я вообще-то на комплимент нарывалась. А ты… У тебя никого не появилось?

Игорь хотел что-нибудь соврать, но неожиданно для себя мрачно ляпнул:

— Разве что несколько сайтов с порнухой, — и невесело хмыкнул в ответ на смех жены.

— Стыдно в таком-то возрасте, — укоризненно заметила она.

— Как-то я весь навык подрастерял за годы женитьбы, хоть как-то надо наверстать, — сказал Игорь, — оказывается, много всякого нового появилось с тех пор, как я из подросткового возраста вышел.

— Еще бы, — подтвердила жена, как показалось Игорю, со знанием дела, — может, покажешь что-нибудь?

— Да ну тебя, — уныло скривился Игорь, — еще я беременных не трахал.

— Ну-у, — протянула она, — как раз таки это ты делал вполне успешно в свое время.

При этом жена сделала руками такое движение, словно преподносила в руках Игорю что-то готовое, и как-то по-особому двинула бровями.

— Тьфу, блин, точно, — понял Игорь. — Как-то забылось уже, что мы отжигали с тобой. Ты когда усвистала, я как-то сразу вычеркнул тебя, как будто тебя и не было.

— Нет, Игорь, — сказала жена тоном, не терпящим возражений и при этом слегка мстительным, — я была. Еще как была. И даже Мишка уже был внутри меня.

Она обозначила в воздухе некое полотно, которое, видимо, не скоро должно было стереться из памяти Игоря, и добавила, хотя Игорь уже заранее скривился от того, что она готовилась сказать, а она увидела его кислую мину и замолкла.

— Ну, ты понял, короче, — сказала жена.

— Понял, понял, — ответил Игорь, морщась.

— Ты, короче, своим хером у него над головой… — все же начала она, сотрясаясь от смеха.

— Господи, что же ты такая озабоченная-то? — с отвращением спросил Игорь. — Тебе плохо с новым своим женихом, что ли? Хуже, чем со мной?

— Ну, моя мама считает, что хуже, — призналась жена. — Толик ее совсем не впечатлил. У нее же знаешь, какие критерии? Если она сама не хочет с парнем переспать — то парень никакой. Говорит, что он молодой слишком, что мне должно быть совестно. Но почему мне должно быть совестно? Ему уже тридцать с лишком лет. Его мама считает, что я слишком старая для него и внука нового не принимает совсем. Считает, что я села ее сыночке на шею. Хорошо, что мы живем достаточно далеко и от одной сумасшедшей бабы, и от другой. Жили бы в коммуналке, была бы, конечно, драма с достоевщиной и гоголевщиной. И даже немного Босха было бы в этом всем.

— Я, кстати, художника твоего видел зимой, — вспомнил Игорь путем несложной ассоциации. — Не желаешь бросить своего нового ради своего старого?

— Да? — как будто встрепенулась жена. — Ну и как он?

Игорь показал лицом, что художник не очень.

— Он все те же мельницы рисует, — сказал Игорь, — только формат увеличил до почти монументального. Знаешь, как кино про колледж искусств, где еще убийства происходили, и художник один, Малкович, всю жизнь треугольники рисовал.

— Глупый, кстати, фильм, — заметила жена.

— Да нет, забавный фильм, — заметил Игорь.

— Нет, а вообще, как? — спросила жена.

— Я тебе и сказал вообще. Я у него картину купил на свои. Если ваши там не все пожгли у нас, я тебе ее как-нибудь завезу, поставишь ее куда-нибудь к стене. Будешь своего Толика травить. Ее и с балкона не так просто выбросить.