Андрей Белянин - Мой учитель Лис

– Конечно, сэр! – Я мгновенно допил свой чай и кинулся в прихожую за макинтошем.

– Записка для нашего старого друга, – негромко напомнил Лис. – У каждого свои слабости, иногда стоит им потакать. Будем надеяться, что Уорен вновь проявит к нам своё благоволение.

– Уверен, что мы найдём общий язык, сэр, – подтвердил я, отнюдь не уверенный в успехе дела. Если кто ещё помнит того жутковатого старика-библиотекаря, то вы понимаете мои сомнения…

Однако, преисполненный энтузиазма, я вышел на улицу, не забыв прихватить зонт. После обеда опять пошёл дождь, и, топая пешком, мне наверняка пришлось бы вымокнуть до нитки.

По пути до Британского национального музея мне не раз встречались шушукающиеся лондонцы, обсуждающие страшное преступление в портовом квартале. Разумеется, всё обрастало самыми жуткими подробностями, в геометрической прогрессии увеличивалось количество жертв, беспомощность полиции, захлестнувшая Лондон преступность, участие таинственных врагов короны и как следствие неизбежный апокалипсис – мы все умрём!

Народ ждал вечернюю «Таймс» в надежде на получение хоть какой-то официальной версии происходящего. Кажется, я даже начал немножечко сочувствовать положению инспектора Хаггерта. Ему вправду пришлось балансировать на нетуго натянутом канате между честным исполнением службы и обязанностью угодить общественному мнению.

Так что, к стыду своему, Скотленд-Ярд пошёл по самому простому пути, он предпочёл повесить всё расследование на моего учителя. Видимо, инспектор прекрасно знал его прошлое и отдавал себе отчёт в том, что Лис не сможет отказаться. У него есть свои причины, а единожды дав слово, он не отступит. Даже понимая, что его банально используют.

В библиотеке Британского музея, как всегда, было тихо, пристойно, уютно и каждому желающему читателю предоставлялось всё. Но я отлично знал, что уж точно не мне. Ещё с прошлого раза было кристально ясно, что, если я не представлюсь мистеру Уорену, передав ему записку от месье Ренара, то искать полезную информацию о ритуальных убийствах буду неделями и месяцами.

И то ещё не факт, что даже с запиской мне захотят помогать, а что, если там скучная загадка? И почему я не догадался прочитать её раньше? А теперь…

– О, кхм… всё тот же мальчик от Ренара, – неожиданно перехватил меня чрезвычайно худой, несуразно длинный библиотекарь с невыразительным лицом и землистой кожей книжного червя.

– Добрый день, сэр!

– Кхм, ну и что от меня угодно рыжему хитрецу?

Я честно протянул ему записку от своего учителя. Мистер Уорен близоруко поднёс её к глазам и медленно прочитал вслух:

– Что общего у Шляпника и Мартовского Зайца? Кхм, идите за мной, юноша.

Он сопроводил меня в ту же маленькую каморку под лестницей, усадил за стол и включил лампочку, а сам вышел. Старик вернулся буквально через две-три минуты, осторожно положив передо мной большущую потрёпанную книгу.

– Здесь описаны варварские и… кхм… кровавые обычаи многих народов. И не делайте такое лицо, юноша… кхм, весь город только и гудит о ритуальных убийствах этих… кхм, с позволения сказать, «кисок».

Мне оставалось лишь благодарно кивнуть. На всякий случай прикрыв левое ухо ладонью, в прошлый раз он мне его чуть не оторвал. Хватка у этого библиотекаря просто железная, а пока…

Пока меня едва не вытошнило с первых же страниц про жуткие ритуалы аборигенов Австралии. Каким закалённым я ни казался самому себе, но от статьи про индийские ритуальные убийства кровь похолодела в жилах. Японские и китайские традиции казней казались настолько противоестественными, что мне приходилось дважды захлопывать книгу, выравнивая дыхание.

Если уж даже наша британская история пестрела страшными вещами, то от сравнения с тем, что в тот же период творили в странах Азии, Дальнего Востока и Экваториальной Африки, буквально шевелились волосы на голове. Возможно, поэтому то, что было нужно, нашлось не сразу.

«СИАМ, – вывел я печатными буквами на листке бумаги. – Начало четырнадцатого – конец пятнадцатого века, ритуальные заклания мужчин или женщин с последующим поеданием сердец. Подобное ещё делали инки и ацтеки, но вспарывание живота крестом характерно скорее для Сиама».

Ради чистоты эксперимента я долистал научный фолиант до конца. Как только страшная книга захлопнулась, дверь в тот же момент распахнулась, так, словно бы старый библиотекарь, как полковой конь, ждал лишь сигнала трубы.