Максим Дегтярев: Адам Смартус и дело Института Глубоких Физических Проблем

―Может и так, ― покачал головой Смартус, ― как минимум, вы теперь знаете, что он не работает в институте. В противном случае он мог бы наблюдать за происходящим из окна.

―Точно. Именно так мы решили.

―Как вы думаете, долго камера находилась на заборе?

―Судя по слою пыли на пластилине, дня два или три.

―За это время было много посетителей?

―В том-то и проблема. Три дня назад в административном корпусе проводился научный семинар по… ―комиссар заглянул в блокнот, ― ух ты! По спасению вселенной от фантомной энергии! Интересно, что это такое… Если не считать сотрудников института, на семинаре присутствовало двадцать пять человек. Многие из них выходили во двор покурить. Но мы сейчас просеиваем всех ― не только курильщиков.

Смартус попросил разрешения взглянуть на список участников семинара. Жером не видел причин для отказа, ― ведь Смартус его друг, сосед и, более того, он самый проницательный детектив из всех, с кем комиссару доводилось иметь дело. (Аттестация изобретена самим Смартусом, но он не сомневался, что в голове комиссара мелькнули похожие мысли ― не в этот раз, так когда-то).

―Ну-с, посмотрим, ― сказал он, когда двадцать пять подозреваемых оказались на экране компьютера. Комиссар пояснил:

―Я отметил, во-первых, курильщиков, во-вторых, не физиков.

―Вы имеете в виду, что физик угрожал бы ядерным взрывом?

―Я имею в виду, что вот, например, ему, ― Жером ткнул в одну из фамилий, ― на семинаре делать было нечего.

По мнению комиссара, лишним на семинаре был некто Шейкер, коммерсант с неопределенными коммерческими интересами. Шейкер заявил, что забрел в институт целиком из любопытства.

―Он проходил по делу о научном шпионаже, ― снова пояснил комиссар.

Кроме Шейкера, Жером отметил еще троих не-физиков. Ими были:

Тидл Мориц, нейрохирург, отдел бионики Объединенного Медицинского Университета;

Просперус Румиди, философ-практик, Центр Слежения за Невыносимой Легкостью Бытия;

Абрахам Танк, ведущий конструктор боевых роботов, «Эй-Ай-вооружения, лтд.».

―Ни о чем не говорят, ― резюмировал Смартус, ―но обещаю, что буду о них думать.

―И на том спасибо, ― сказал комиссар, выпуская облако едкого, как Агент Х, дыма. Он затушил сигару где-то в районе Южного Треугольника и направился к выходу. Смартус пошел его провожать. Подавая комиссару плащ, он спросил:

―За каким дьяволом они эвакуировали роботов?

―Валленброк сказал, что они ему как родные. Он больше не сможет смотреть им в окуляры, если бросит их на произвол судьбы.

―Но для роботов Агент Икс безвреден.

―Он-то мог об этом не знать.

Смартус подумал, что своего Пифагора он бы тоже не бросил. Кстати, куда он запропастился? С утра ушел в мастерскую, чтобы поменять графит в подшипниках, и вот уже семь вечера, а его все нет…

Не желая отвлекать своего друга от умных мыслей, комиссар Жером тихо прикрыл за собой дверь.

А Смартус его обманул. В ближайшие часы он не собирался думать о деле Института Глубоких Физических Проблем, потому что еще не разобрался с предыдущей загадкой, а думать о двух загадках одновременно он не умел. Проблема, преследовавшая его последние две недели, впервые проявила себя вполне невинно. Разносчик принес ему пиццу, которою он не заказывал. Смартус не стал спорить, принял пиццу как свою, расплатился, и съел ее, тем более что в ней содержались его любимые ингредиенты. Второй случай произошел спустя неделю. Некая дама вздумала уверять его, что он назначил ей свидание вслепую. Смартус решил, что вряд ли ему повезет с дамой так, как с пиццей, и свидание отменил. Он послал ей букет роз, чтобы она извинила и Смартуса и того остолопа, с которым его перепутали. Отсюда уже видно, что указанная проблема не только истощала его нервную систему, но и подрывала бюджет.

Если эти два происшествия еще можно было объяснить случайным стечением обстоятельств, то вчерашнее письмо из Королевского энтомологического журнала требовало более серьезного анализа. Журнал уведомил Смартуса, что его статья о влиянии процентных ставок на цвет крыльев яблонной плодожорки отклонена рецензентом. До сих пор ни один журнал Смартусу не отказывал, и его первым порывом было узнать имя того несчастного рецензента и поквитаться с ним в рамках принятых у джентльменов правил. Но едва гнев прошел, Смартус вспомнил, что ничего о бабочках не писал и в Королевский энтомологический журнал не отправлял. Отвечать в таком духе было поздно, ибо журнал уже, наверное, получил его отповедь, написанную под влиянием первого порыва. Смартусу оставалось лишь заняться выяснением, откуда взялась статья за его подписью: опять случайность, происки жалких завистников или графомания под действием каких-то галлюциногенов.