Павел Комарницкий - Всё исправить

– Я успел, я успел! – Борис Львович выскочил с водительского места – очевидно, сегодня он предпочел обойтись без шофера. – Я все сделал!

Он опустился на колени, не обращая внимания на свежевыпавший снег, белым покрывалом подернувший серость асфальта.

– Больше никто не побеспокоит тебя. Никто, пока ты сам того не захочешь. У меня все получилось. Я все исправил!

– Ну вот и ладненько, – тепло улыбнулся пожилому, измученному жизнью человеку Алексей. – Спасибо, Борис Львович. Познакомьтесь, кстати, это моя жена. Та самая, умершая.

Озорно блестя глазами, Юля сделала книксен, что при ее гардеробе вообще-то выглядело довольно двусмысленно.

– Да-да, конечно… – не выказывая ни малейшего удивления, гэбист галантно поклонился ожившей покойнице. – Садитесь, вам холодно… я подвезу… Господи, знал бы ты, как это было мучительно и больно… Но я успел! Я все сделал! Какое счастье…

Снежок сыпал с небес, точно кто-то там, в небесах, сеял муку – не снег даже, алмазная пыль… Чекалов поднял голову, обратив лицо к низко нависшей серой тверди – ну что это такое, давай уже настоящий снег, что ли… Давай, ну? Не жалей!

– Ну вот… – тесть тяжело опустился на скамеечку, врытую возле столика. – Вот мы и опять здесь. Здравствуй, дочка.

Теща тихонько заплакала, и Алексей вновь украдкой пощупал занывшее сердце. Вот ведь напасть… кардиограмму пора сделать. Интересно, а у тех, олимпийских богов, когда-нибудь болело сердце? Или во всемогуществе своем им достаточно было пожелать, и никаких проблем?

Неподалеку копошилась очередная траурная процессия. Кто-то невнятно рыдал, кто-то вполголоса разговаривал, остальные угрюмо молчали. Алексей оглядел сидевших за столиком. Тесть, теща, шурин… И он сам. Вот и все, кто помнит через год. Вера Николаевна, правда, осталась с Юльчонком дома…

– Как сердце ноет у меня чего-то сегодня… – внезапно пожаловался тесть. – У тебя нет? Я гляжу, все левый бок украдкой щупаешь…

– Ноет, – не стал отрицать Алексей. – Не театр тут потому что.

– Тебе нельзя, – мотнул головой старик. – Мне уже можно и помереть в случае чего, а тебе никак. Кто Юленьку поднимать будет?

– Нельзя, – согласился Чекалов. – Ты наливай уже, что ли, Пал Петрович.

Тесть тяжело вздохнул.

– Так ведь ты и не привык меня папой-то звать. Ладно еще Анну мамой кличешь… Впрочем, теперь уже и…

Махнув рукой, он налил стопки коричневой жидкостью.

– Коньяк на поминки не дело…

– Не пью я водку больше. Коньяк вот, он для сердца по крайней мере… Мама Аня, не держите уже, расплескаете. Пейте, тут не так много.

Выпили вчетвером.

– Может, зря я именно сегодня… – тесть зажевал маленьким соленым огурцом. – Да ведь уедем, и не поговорить толком по телефону… Короче, переговорил я с Верой Николаевной. Ничего плохого в том нет, что ты женщину завел. Не дело это, такому молодому одному жить. Юля бы наша тебя поняла… и не обиделась.

– А она и не обижается, – чуть улыбнулся Чекалов.

– Гм… кхм… – тесть посуровел. – Некстати шутка вышла…

На секунду Алексей зажмурился – так вдруг отчаянно захотелось, чтобы явилась здесь она. Пусть даже так, как привычно стало – прекрасная и нагая… И пусть они знают…

«Угу, сейчас разбежалась. Сдурел, Лешик?»

Он открыл глаза, оглянулся.

«Юля, Юль…»

«М?»

«Ты где?»

Короткий бесплотный смешок.

«Нигде. И везде. Да, теперь уже везде с тобой, Лешик. Год прошел… и ты меня не отпустил. Обратной дороги нет»

Пауза.

«Юля…»

«М?»

«Я счастлив. Хочешь верь, хочешь нет. Вот такое счастье у меня»

Вновь короткий бесплотный смешок.

«Я не верю. Я знаю»

Чекалов взял бутылку и налил по второй.

– Давайте без слов, ладно?

Тесть молча сгреб стопку.

– Мне пожалуй хватит… – все-таки подала голос теща. – Сегодня еще гостей встречать весь день…

– Все будет хорошо теперь, мама Аня, – вновь чуть улыбнулся Алексей. – И хватит уже про женщин, право. Юля со мной. Была, есть и будет. Пока я к ней не… а впрочем, это еще очень не скоро случится. И все теперь получится… собственно, уже получилось.

Неподалеку показалась еще одна похоронная процессия, и сердце немедленно отозвалось ноющей тупой болью.

– Да что ж это такое, в самом деле… – теперь уже тесть тер левый бок, засунув за пазуху руку. – Погода сегодня, что ли…

– Кладбище так влияет, – подкинул правдоподобную версию Чекалов, подавив ненужную улыбку. Все. Теперь уже точно все. Никаких сомнений больше быть не может.