Даниэль Труссони - Ангелология

Благословляю Вас,

Эванджелина поставила свою подпись, печать монашеского ордена, свернула лист и вложила в конверт. Написав на конверте адрес в Нью-Йорке, она поставила еще раз печать и положила письмо в стопку исходящей почты, лежащую на краю полированного стола в ожидании, когда Эванджелина отвезет ее в почтовое отделение в Нью-Пальтце.

Ответ можно было расценить как излишне суровый, но сестра Филомена специально проинструктировала Эванджелину отказывать исследователям-любителям в доступе к архивам, тем более что число желающих за последние годы резко увеличилось из-за повального увлечения астрологией, медитацией, учением об ангелах-хранителях и прочим. Всего полгода назад Эванджелина отказала такой группе туристов. Ей было неприятно предвзятое отношение к посетителям, но сестры гордились своими ангелами, и им не нравился интерес к ним шарлатанов с хрустальными шарами и картами Таро.

Эванджелина довольно посмотрела на стопку писем. Она отправит их сегодня вечером.

Внезапно кое-что в просьбе мистера Верлена показалось ей странным. Она достала письмо из кармана юбки и перечитала строки, где говорилось о том, что миссис Рокфеллер переписывалась с аббатисой монастыря Сент-Роуз в 1943–1944 годах.

Эти даты поразили Эванджелину. Она прошла через библиотеку, мимо полированных дубовых столов с маленькими настольными лампами, к черной металлической несгораемой двери в дальнем конце зала. Вынув из кармана связку ключей, она отперла архив. Возможно ли, подумала она, что события сорок четвертого года как-то связаны с просьбой мистера Верлена?

В архиве содержалось большое количество документов, хотя в библиотеке он занимал не так много места. Вдоль узкой комнаты тянулись металлические полки, на них были аккуратно расставлены коробки. Система была простой и упорядоченной. Газетные вырезки лежали с левой стороны. Монастырская корреспонденция, личные письма, журналы, произведения умерших сестер находились справа. На каждой коробке был написан год, и на полках они располагались в хронологическом порядке, начиная с 1809 года — года основания монастыря и заканчивая годом текущим, 1999-м.

Эванджелина хорошо знала, какие статьи где лежат, потому что сестра Филомена в свое время дала ей трудоемкое задание — заламинировать тонкие хрупкие листы. Много часов она закатывала их в пленку и раскладывала по коробкам, и теперь расстраивалась, если ей не удавалось сразу же их отыскать.

Эванджелине во всех деталях вспомнился случай, который произошел в начале сорок четвертого года, — в самые холода пожар разрушил большую часть верхних этажей монастыря. Она вытащила пожелтевшую фотографию: крышу пожирает огонь, заснеженный внутренний двор заполнен старинными пожарными машинами, монахини в саржевых одеяниях, не сильно отличающихся от тех, которые носят и сейчас, смотрят, как горит их дом.

Сестра Эванджелина слышала истории про пожар от старших сестер. В тот холодный февральский день сотни дрожащих монахинь стояли во дворе, глядя, как монастырь исчезает в пламени. Несколько безрассудно храбрых сестер вернулись обратно в здание по лестнице в восточном крыле — единственному проходу, пока свободному от огня, — и стали выбрасывать из окон четвертого этажа железные рамы кроватей, столы и как можно больше постельного белья, пытаясь спасти, на их взгляд, наиболее ценное имущество. Туда же была выброшена коллекция авторучек в металлическом ящике. Ударившись о мерзлую землю, он раскололся, и чернильницы разлетелись, как гранаты. Падая, они разбивались, забрызгивая снег красными, черными и синими пятнами. Вскоре внутренний двор был завален изломанными, искривленными кроватными рамами, пропитанными водой матрацами, разбитыми столами и закопченными книгами.

За считаные минуты огонь распространился по главному крылу монастыря, охватил швейную комнату, пожрав рулоны черного муслина и белого хлопка, пошел к вышивальной комнате, где сжег шитье и английское кружево, которое сестры приготовили к пасхальному базару, и наконец достиг кладовых, заполненных сотнями нарциссов и роз из разноцветной папиросной бумаги. Прачечную, огромное помещение, где располагались здоровенные машины для отжимания и чугунные утюги, которые нагревались с помощью раскаленных углей, полностью охватило пламя. Баки для отбеливания взорвались, даря новую пищу огню, ядовитый дым заполнил нижние этажи. Пятьдесят свежевыстиранных саржевых одеяний вспыхнули в мгновение ока. К тому времени, когда пламя угасло и повсюду остались лишь клубы дыма, Сент-Роуз превратился в груду обугленного дерева и раскаленного олова — им была покрыта крыша.