Анастасия Федорова - Дело о полянах Калевалы

Позже, в гостинице, запаковав чемоданы и приготовившись к раннему утреннему отъезду, Ярослав и Марина, уставшие за этот непривычно долгий и насыщенный день, разморенные сытным гостиничным ужином и теплом, полулежали друг напротив друга в креслах в номере Марины.

— У меня все не выходит из головы, как она плакала, — с грустью сказала Марина. — Что такое можно сделать с человеком, что так покалечить его психику?

— Это хорошо изученное явление, — ответил Ярослав. — Называется «Стокгольмский синдром». А заключается в том, что жертва привязывается к своему похитителю, испытывает к нему привязанность и иные сильные чувства, даже в том случае, когда ее истязают и подвергают насилию. Были случаи, когда заложники или пленники сами становились на сторону своих захватчиков и даже были готовы их защищать. Понадобится время, чтобы Оленева снова пришла в себя.

— А что Давыдов? — интересовалась Марина. — Ты ведь оставался на допрос?

— Да, своеобразный тип, — усмехнулся Краснов. — Чем-то похож на маленького ребенка, которому вдруг досталось огромное сильное тело. Наивный, доверчивый, не дурак, хороший работник, умелый охотник, говорят. Все произошло точно так, как ты мне рассказала. И машина его ждала, спрятанная в лесу, и соседям он сказал, что пойдет лисиц травить. Ночью привез Оленеву и тихо выгрузил во дворе за забором, чтобы никто не видел. Меня больше удивило то, как он отзывался о ней. «Настоящая леди», — и он ненадолго задумался, улыбнувшись воспоминаниям. — Говорит, другой такой не было во всем Мокроярове, и я знал — она моя судьба! Как тебе это? Быть рядом с чужим человеком, которого ты почти и не знаешь, и при этом знать, что нити ваших судеб уже переплелись самым тесным образом? — он с любопытством посмотрел на Марину.

— Не знаю, — отозвалась она. — Раньше я бы точно подумала, что такое бывает только в сказках. Но сегодня у меня было столько необычных и странных событий, о которых еще нужно подумать… Мне кажется, рядом с таким человеком должно быть чувство, что ты вернулся домой после дальней дороги. Все на своем месте…

— А если, — Ярослав вздохнул, — возвращаться некуда? И жизнь — это вечная дорога, без конца и края, и нигде тебя никто и ничто не ждет. Пустые комнаты, неуютные стены…

— Нет, — твердо ответила, улыбаясь себе, Марина. — Этот дом есть у каждого. Просто, наверное, мы до него еще не дошли.

Краснов встал, потянулся и глянул в окно, где наконец-то начало темнеть. На землю легли голубые сумерки, и только самые верхушки деревьев ярко горели, будто кресты на церквях.

— Неужели мне будет не хватать этого? — он недоверчиво покачал головой. — Не знаю, тянет меня в эти края… Завтра уеду и буду чувствовать, что что-то здесь оставил, маленький кусочек сердца.

— А я нет, — так же отрешенно ответила Лещинская. — Я все думаю, что здесь я… что-то нашла. И уже никогда не потеряю.

Она оперлась на руку и поглядела на Ярослава. Глаза у нее были затянутые поволокой, сонные. Краснов улыбнулся и подошел к двери:

— Ложись спать, завтра нас ждет дорога. Наш долгий-долгий путь домой…