Джонатан Мэйберри: Шерлок Холмс и гринбрайерский призрак

Мы провели осмотр тела, но, прежде чем успели продолжить, Холмс тихо сказал:

— Горло, господа. Горло.

Мы разрезали ткань для изучения сухожилий, хрящей и костей. Пока мы работали, коронер тяжело дышал, но когда он диктовал свои выводы клерку, его голос был тверд.

— … установлено, что шея была сломана, трахея представляет собой месиво, — говорил коронер, давая свидетельские показания в зале суда. — На горле видны следы от пальцев, указывающие на то, что она была задушена. Шея вывихнута между первым и вторым позвонками. Связки порваны. Трахея раздавлена в передней части шеи.

Из галереи для зрителей я наблюдал, как его слова действуют на каждого из двенадцати присяжных заседателей: некоторые то и дело бросали взгляды на Траута Шу, сидевшего за столом защиты. Вся его поза излучала холодное презрение.

В зале суда было жарко, июньское солнце безжалостно сжигало Льюисбург. После ареста Траута Шу мы с Холмсом вернулись в Англию, но Престон повесткой попросил нас вернуться, чтобы присутствовать на суде, что мы и сделали. Несмотря на результаты вскрытия трупа, он совершенно не был уверен в победе обвинения. Шу ни разу не отказался от заявлений о своей невиновности, а американский закон полностью перекладывает бремя доказательства преступления на сторону обвинения. В настоящее же время доказательства были только косвенными. Очень серьезными, как мне казалось, но в глазах закона они балансировали на острие бритвы.

Во время перерыва миссис Хистер обратилась к мистеру Престону:

— Вы должны позволить мне дать показания, — умоляла она.

— Для чего, мадам? Вы не были свидетелем преступления.

— Но моя дочь…

Престон оборвал ее с некоторым раздражением, ибо на самом деле этот аргумент миссис Хистер приводила уже не в первый раз.

— Вы утверждаете, что ваша дочь пришла к вам во сне. Во сне, сударыня.

— Это был ее призрак, сэр. Ее дух взывает к справедливости.

Холмс мягко прервал ее:

— Миссис Хистер, даже в самом лучшем случае, это просто сон, и законы этой страны не дозволяют сну выступать в качестве доказательства. Ведь вы никак не сможете доказать то, что утверждаете.

Она повернулась к Холмсу, указывая пальцем на Престона.

— Вы защищаете его? Вы говорите, что я должна быть спокойной, и пусть убийца моей дочери улизнет из рук правосудия, как скользкий змей, кем он и является на самом деле?

— Конечно же нет. Дело в том, что я предоставил мистеру Престону некоторые факты, которые он может посчитать очень полезными.

— Какие факты? — спросили мы с миссис Хистер одновременно.

— Ватсон, вы помните, что я отправил несколько телеграмм, когда мы впервые приехали в Льюисбург?

— Конечно.

— Я отправил запросы разным начальникам почтовых отделений этого региона о людях по имени Эразм Стриблинг Траут Шу, или других подобных имен, включая любые их вариации, и напал на золотую жилу! Оказывается, наш Траут Шу имеет довольно пестрое прошлое. Однажды он уже отбывал тюремный срок — был осужден за кражу лошади.

— Вряд ли это имеет отношение…

Холмс пропустил мои слова мимо ушей.

— Зона Хистер была не первой его женой, Ватсон. И даже не второй! Шу был женат дважды, и в обоих случаях имелись сведения…

— … неофициальные сведения, — вставил Престон.

— И тем не менее, это информация, — отрезал Холмс. — Каждая из его предыдущих жен пострадала от его буйного темперамента. Его первая жена развелась с ним после того, как он выбросил все вещи на улицу в разгар ссоры. Она — единственная из трех мадам Шу, пережившая этого человека; остальным женщинам повезло гораздо меньше.

— Что вы имеете в виду? — потребовала продолжения миссис Хистер.

— Люси Энн Тритт, его вторая жена, умерла при загадочных обстоятельствах от удара по голове, якобы при падении, — согласно показаниям Шу, который был единственным свидетелем. Расследование того случая было поверхностным, как и здесь, — сказал Холмс и бросил суровый взгляд на Престона. — Никаких обвинений не было выдвинуто, и Шу быстро исчез.

— И явился сюда, и нашел мою Зону, — миссис Хистер вздрогнула и схватила Престона за рукав. — Вы должны добиться, чтобы его признали виновным, сэр. Этот человек — воплощенное зло. Зло! Пожалуйста, ради Бога, позвольте мне свидетельствовать. Позвольте мне рассказать присяжным о моей дочери, о том, что она мне рассказала. Позвольте мне сказать правду!

Но Престон только покачал головой.