Юрий Леж - Богиня ex machina

— Ты кто?

— Я Макоева, — отозвалась Милка, продолжая сидеть не шевелясь, вообще, не делая никаких намеков на движение, ну, если не считать едва заметные колебания губ.

— Ты — живая, — категорически констатировало чудо, похожее, теперь Валькирия вспомнила, на сбежавшую или отставшую от цирка клоунессу.

Все-таки, на взгляд Милки, пол стоящего перед ней чуда можно было с большей степенью вероятности определить, как женский.

— А ты кто? — задала встречный вопрос нынешняя стажерка группы «Поиск».

— Я Аделаида, это свободное имя, — непонятно пояснило чудо. — А в первом «Кольце» я была — долла, модель три-зет-восемнадцать «Подружка». Хозяйка звала меня Патти, но мне это не нравилось.

— Аделаида — слишком длинное имя, — сказала Валькирия, по-прежнему изображая из себя сидящую статую, это не доставляло ей неудобств, а неожиданным движениями она почему-то боялась спугнуть приблизившуюся аборигенку, будто та была причудливо раскрашенной бабочкой, прилетевшей на огонь. — Меня вот зовут Милка.

— А Макоева? — уточнила с любопытством «Подружка»-Патти-Аделаида.

— Это родовое имя, фамилия, — как могла, пояснила Милка. — Ты — Аделаида Подружка, я Милка Макоева.

— Логично, — пожала плечами девчонка, теперь, кажется, можно её и так назвать. — Живые редко умеют быть логичными, если дело не касается денег или вещей. Но с деньгами и вещами они, скорее, жадные, чем логичные.

— Тебе видней, — буркнула Валькирия, не зная, как можно ответить на такую сентенцию.

Себя логичной или не логичной Милка не считала, да никогда и не задумывалась над этим вопросом. Сначала было не до того — она лихорадочно и нетерпеливо стремилась повзрослеть, испытать запретные для её возраста удовольствия, потом с каждым месяцем жизни просто добавляла и добавляла дозу этих удовольствий, периодически прерываясь на работу в гостиничном баре, потом такая простая и понятная жизнь резко оборвалась, будто отрезанная невидимыми ножницами нить, и все её способности и свойства души и характера стали тщательно тестировать. Наверное, эти тесты были объективными, позволяющими детальнее понять и узнать внутренние устремления человека, но все равно — никакой тест невозможно было даже близко сравнить с Купером, который, иногда казалось, просто подслушивал её мысли и тайные, внутренние желания.

— Можешь звать меня Ада, если тебе нравятся короткие имена, — предложила загадочная долла, присаживаясь на корточки напротив Милки.

Короткая драная юбочка скользнула по бедрам девчонки, сбиваясь в комок на поясе… Валькирия зачем-то скользнула взглядом по резинке чулок и дальше… и едва не подпрыгнула на месте от неожиданности. Вместо половых органов — неважно, куда они направлены, внутрь или наружу — у Лаи ничего не было… ну, то есть простая, ровная и гладкая, чуть розоватая в полутьме переулка кожа без малейшего намека на всякие дырочки, палочки и прочие половые атрибуты нормального человека.

«Опять только об этом мысли, — успела посетовать про себя Милка. — Обещал Купер придумать сдерживающий коктейль, ведь мне эти гады из университета усиление мышц и костей намертво связали с тестостероном. А теперь оказалось — не так-то просто их разъединить…» И хотя буквально несколько часов назад оказавшийся очень состоятельным по мужской части инопланетник провел с Валькирией в постели без малого полдня, сейчас ей хотелось еще хотя бы разок, на четверть часа, вернуться туда…

— Ты странная живая, — с неожиданной для молоденькой девочки серьезностью констатировала Ада, заметив взгляд Милки. — Ты удивляешься устройству долл, ты сидишь здесь посреди улицы одна, без всякой цели, но ты не отравлена этанолом или наркотиками.

— Просто первый раз вижу девчонку без дырки, — серьезно призналась в ответ Валькирия, решившая, что сейчас откровенность, даже такая вульгарная, совсем не повредит. — Знаешь, это впечатляет.

— Ты про половые признаки, — моментально догадалась псевдодевчонка. — У нас есть доллы, устроенные, как живые — и женщины, и мужчины. Но их очень мало, это дорогое удовольствие для живых — иметь такую доллу. Поэтому их не забывают и не выбрасывают, а при неисправностях — обязательно утилизируют. Просто некоторые уходят от хозяев, когда наступает предел.

Милка, наконец-то, пошевелилась, чуть подтянув под себя ноги, упруго встала, будто взлетела с места, кажется, еще больше удивив этим движением неожиданную знакомую.

— А почему ты решила, что сидеть на дороге может только пьяная или ширнутая? — спросила Валькирия у поднявшейся вслед за ней на ноги Ады. — Здесь разве не бывают обычные, нормальные люди?