Александр Николаев: Красная рука

Позднее развитие уберегло Джулию от судьбы большинства девушек — ранней связи с мужчинами. Став красавицей, она осторожно относилась к знакам внимания со стороны мужчин и не давала ни кому из них повода для надежды. Несмотря на уверенность большинства мужчин в ее богатом любовном опыте, Джулия по-настоящему еще никого не любила. К рабочим обязанностям Джулия Уолтерс относилась очень серьезно и дорожила отношением к ней со стороны босса. Сама же она относилась к Галлахеру скорее как к отцу, чем к руководителю. Сегодня на ней был строгий костюм синего цвета, особенно подчеркивающий безукоризненно стройную фигуру.

Джулия везла перед собой изящный столик с чашечками для кофе и стаканы с холодной водой. Когда Саммерс встретился с ее взглядом, то невольно улыбнулся, так она была хороша. Джулия подкатила к ним столик и поставила на стол чашечки и стаканы. Тяжело вздохнув, она сказала:

— Ваш кофе, господа… Вот фотография Эрденштейна, мистер Галлахер сказал, что она вам нужна… Если необходимо, я готова ответить на ваши вопросы.

— Не волнуйтесь, пожалуйста, — улыбнулся Саммерс. — Присаживайтесь, мне необходимо задать вам несколько вопросов.

Джулия села на край ближайшего стула. Она поджала ноги, скрестив руки на коленях, и опять тяжело вздохнула.

— Еще раз, прошу вас, не волнуйтесь, — с улыбкой сказал Саммерс. — Скажите, как вас зовут?

— Джулия Уолтерс.

— Кем вы работаете?

— Секретарем руководителя компании Гарри Галлахера.

— Вы были на вчерашнем совещании?

— Да.

— Расскажите, как оно проходило, — попросил Саммерс.

— Как обычно. Обсуждались различные проекты, — сказала Джулия, выдавливая из себя каждое слово.

— Скажите, Джулия, как остальные участники совещания относились к Эрденштейну? Оказывалось ли на него давление со стороны руководства? Были у него конфликты с другими участниками совещания?

— Нет, что вы! — заговорила Джулия. Говорила она быстро, словно пыталась освободиться от какого-то груза. — На него никто не давил. Мистер Галлахер относился к Эрденштейну с почтением, никогда не позволял себе, да и кому-либо другому, притеснять его. Что касается конфликтов? Мне трудно, что-либо сказать. Возможно, были. Эрденштейн очень сложная личность. С одной стороны, сильный характер, а с другой стороны, весь он какой-то противоречивый. Кроме того, было в нем что-то демоническое, я бы даже сказала, зловещее… Мне трудно объяснить, но что-то такое в нем было. Да и проработал он у нас недолго, поэтому я ничего не слышала о каких-либо конфликтах Эрденштейна с другими работниками компании.

— Скажите, Джулия, как проходило это совещание?

— Две недели тому назад, мистер Галлахер дал поручение руководителям отделов подготовить предложения по разработке перспективных моделей кинопроекторов. У нас три отдела и на вчерашнем совещании было представлено три проекта. Проект Эрденштейна не получил поддержку, и он крайне раздраженный покинул зал. И теперь вот…

— Почему отвергли проект Эрденштейна?

— Мне трудно об этом судить, в технических вопросах я плохо разбираюсь, — смущенно ответила Джулия.

— А кем был отвергнут этот проект?

— Проект Эрденштейна не поддержали все участники совещания.

— Его сильно критиковали?

— Нет, но Эрденштейн просто взбесился, когда проект не был принят.

— Чей же проект победил? — спросил Саммерс.

— Джейка Макгрегори.

— Понятно. А вы вели стенограмму совещания?

— Нет, у нас на совещаниях не ведется подробная запись, я записываю только поручения мистера Галлахера и сроки их выполнения.

— Ну вот, Джулия, все позади, у меня нет больше вопросов, — сказал Саммерс, улыбаясь и разводя руки в стороны. — Надеюсь, вы убедились, что в криминальной полиции работают не такие уж страшные люди.

— Извините, сэр, просто меня ни разу не допрашивали, — смущенно призналась Джулия.

— Что вы, Джулия, это не допрос, мы просто побеседовали, — рассмеялся Саммерс.

— Спасибо, сэр. Я могу идти?

— Да, конечно.

— Все участники вчерашнего совещания уже оповещены, и скоро будут здесь.

— Очень хорошо, — улыбнулся полицейский.

— Да, шеф, — простонал Хаппел, проводив Джулию восторженным взглядом, — хороша штучка.

— А вот тут, Хаппел, я с тобой абсолютно согласен, на все сто… Да, это вам не фунт лапшички.

— Шеф, теперь я, кажется, понял, что такое икебана.

Они оба рассмеялись.

Саммерс взял со стола фотографию Эрденштейна. Чем больше он смотрел на фотографию, тем больше в душе соглашался с Джулией. Было что-то в лице Эрденштейна таинственное и зловещее. Очень оригинальное лицо, такое запоминалась с первого взгляда на всю жизнь. Несмотря на явную асимметрию и худощавость, его лицо нельзя было признать неприятным и тем более отталкивающим. Левая щека более впалая, чем правая, нос слегка повернут вправо, выраженная складка между бровей была сдвинута влево. Но, главное, глаза. Густые и массивные брови тяжело нависали над верхней частью усталых глаз. Создавалось впечатление, что взгляд был направлен не в глаза смотрящего, а глубже, прямо в мозг. Неожиданно Саммерс пришел к выводу, что ему трудно оторваться от фотографии, особенно от глаз Эрденштейна.