Сергей Пономаренко - Колдовской круг

— В плащ, — недоуменно пожала плечами девушка. — Вы что, слепая, сами не видите?

Ира ощутила, что перед ней внезапно разверзлась пропасть.

— Сколько мне лет? — в отчаянии спросила она.

— Тебе делать нечего? Загляни в паспорт, и все узнаешь! — разъярился парень.

— Оставь ее, она, видно, из дурдома. Больная на голову, — поставила диагноз девушка.

— Слышь ты, иди отсюда по-хорошему! — угрожающе навис над Ирой парень.

— Мне двадцать пять? — продолжала хвататься за соломинку Ира.

— Думаю, два раза по столько! Старая дура! — процедил сквозь зубы парень. — Пошла вон!

У Иры перед глазами все закружилось, лица парня и девушки превратились в звериные лики, и сознание покинуло ее. Боль от соприкосновения чужого тела с землей и, словно сквозь вату, — голос девушки. Последнее, что она услышала:

— Я ж тебе говорила, что она больная на голову!

Продвигаясь за Мануэлем, наблюдаю, как методично взлетает его рука с мачете, прорубая дорогу в сельве. Густые кроны деревьев возносятся над нами на десятки метров, закрывая небо, спасая нас от лучей безжалостного солнца, но вынуждая задыхаться от горячего влажного воздуха, напоенного гнилостными, кружащими голову ароматами. Беспрерывные крики птиц и неведомых зверей и другие звуки создают необыкновенную симфонию, в которой одновременно слышится нечто прекрасное и жуткое. Джунгли живут собственной жизнью, и мы, два чужака, неразумно вторгшиеся в них, являемся инородными, чуждыми организмами. Красоты тропического леса, многоцветье орхидей и бабочек с фантастическими узорами, экзотические птицы, шумные стиляги попугаи больше не интересуют меня, есть лишь одно желание: вернуться в цивилизацию, пусть даже примитивную, как в нашем базовом лагере. «Люди! Я соскучилась по вам!»

Мне не верится, что мой спутник правильно ориентируется в хаосе гигантских деревьев, длиннющих лиан, необыкновенных папоротников, в этом царстве кровососущих, ползающих, кусающих, рычащих, летающих, пугающих, выделяющих, манящих, отталкивающих. Плосколицые, с приплюснутыми носами обезьяны свободно перемещаются высоко над нами, легко перелетая с ветки на ветку, совершая головокружительные трюки безо всякой страховки. От окружающей зелени, мошкары, влаги и пота, пропитавших одежду, можно сойти с ума. Я не ожидала, что это испытание будет легким, но выпавшие на мою долю тяготы держат меня на пределе человеческих сил. Меня гложет подозрение, что запланированное на два дня путешествие затянется надолго.

Невыносимая боль обожгла живот, я громко вскрикнула и стала судорожно давить забравшихся под рубашку насекомых. Приподняв ее, увидела на животе красную сыпь от укусов и темные останки агрессоров. Боль не прошла, ощущение такое, будто живот прижгли раскаленным прутом.

— Эй, погоди, у меня тут проблема!

Мануэль обернулся, и я увидела, что от усталости он тяжело дышит, у него осунулось лицо, а белки глаз стали кровавыми.

Он не латинос, а чужое имя получил на время обучения в Школе Шамбалы, как и я, сменившая родное на Златку. Если судить по чертам лица, он, похоже, представитель северных народов Западной Европы. Я придумала ему прозвище — Швед. Такой большой, сильный, белобрысый, на вид добродушный. Маловероятно, что он сможет дать мне полезный совет, но наше многочасовое обоюдное молчание достало меня не меньше, чем джунгли.

— Paraponera clavata, — изрек он с озабоченным видом.

Я напряглась, ощутив, как раскаленные зноем полушария мозга скрипят в голове, но не осилила сказанную им абракадабру.

— При чем здесь «сапоги» и что такое «парапонера»?

— Дословно не переводится, но обитатели джунглей называют этих агрессивных насекомых муравьями-пулями. У них даже есть ужасный обычай: когда юношу посвящают в воины, он должен сунуть руку в мешок, полный этих тварей, и подержать ее там определенное время.

Я содрогнулась, представив, какую он может испытывать боль.

— Откуда у тебя такие глубокие познания?

— Узнав о предстоящем испытании, я с помощью Интернета попытался выяснить, с чем и с кем мы можем здесь столкнуться.