Артур Крупенин - Ave Caesar! (Дело о римской монете)

Расторгуев любил свою работу. Хотя бы потому, что кроме нее у него в жизни ничего не было. Ну если не считать постоянно хворающей мамы да двух сиамских кошек.

Лучко не без внутреннего трепета докладывал Дедову:

– Любопытно, что как минимум две последние жертвы, занимаясь различными видами спорта и тренируясь в разных клубах, лечились при этом в одном и том же месте. Оказывается, на «Соколе» при районной поликлинике существует коммерческая структура под названием «СПОРТ-МЕД». Активно рекламируется в прессе и Интернете как… – капитан сверился с досье, – …«современный травматологический и реабилитационный центр». Имеет договоры на медицинское обслуживание с несколькими спортивными организациями. В том числе с клубами, где тренировались погибшие Грачев и Меригин. Мало того, по только что полученным данным, именно «СПОРТ-МЕД» в свое время обслуживал соревнования скалолазов в Кунцеве в тот день, когда пропал Поляков. Горячо, товарищ генерал?

Дедов задумчиво почесал огромный подбородок.

– Горячо-то горячо, да как бы не спугнуть. Мы ведь даже не знаем примет. Как его взять-то?

– А может, Стольцев опознает?

– Каким это образом?

– Ну он же все-таки экстрасенс.

Дед с сомнением покачал головой.

– Продолжай копать, только осторожно. Если понадобится, действуй по обстановке. Если спугнешь, мало тебе не покажется! Да и мне тоже, – прибавил генерал, когда Лучко уже вышел из кабинета.

Придя на службу, Расторгуев увидел объемистый пакет, пришедший накануне вечером. В пакете лежали три тяжеленных справочника, обещанных ему Лучко: по гербам, логотипам и спортивной символике. Наскоро пролистав с десяток страниц, Расторгуев решил, что заберет книги домой и изучит в спокойной обстановке.

Вечером, дождавшись, пока наконец угомонятся объевшиеся минтая «сиамские близнецы», Расторгуев засел за книги. Эксперт любил брать работу на дом – можно трудиться, ни на что не отвлекаясь. После некоторых колебаний он выбрал самый толстый справочник, посвященный символике спортивных организаций. Начав с буквы «а», Расторгуев примерно за час добрался до «g», где в разделе Germany фигурировали эмблемы и гербы немецких клубов и федераций. Глаза эксперта слипались, и он уже решил на сегодня завязать с работой, когда его взгляд упал на очередной логотип. Сон как рукой сняло.

Телефон застрекотал одновременно с будильником, так что капитан какое-то время не мог понять, за что хвататься, и взял трубку только с девятого звонка.

– Здравствуйте, это Расторгуев. Я нашел! – Эксперт от возбуждения почти кричал.

– Что нашел? – Лучко, потягиваясь, сел.

– Эмблему! Это не монета времен Цезаря. Это логотип!

– Логотип? Чей?

– Дортмундского борцовского клуба. Все надписи совпадают. Такие дела. Извиняюсь, если разбудил.

Стоя под ледяным душем, Лучко пытался сообразить, что дает эта информация, кроме длительной бюрократической переписки с Министерством внутренних дел Германии. Может, направить запрос прямо в клуб? Вдруг они смогут помочь? Да, так он и поступит. А еще через полчаса завтрак капитана был прерван звонком сотрудника, доложившего, что и Грачев, и Меригин в день смерти были записаны на процедуры в «СПОРТ-МЕД». Лучко отправился на службу почти бегом, оставив и чай, и протертую с сахаром смородину совсем нетронутыми. Удача! Только бы не спугнуть!

Бестужева торжественно объявила, что Глеб более не нуждается в услугах психолога. Известие застало его врасплох. Ему только-только показалось, что в их отношениях наметилось потепление. Не зная, что еще предпринять, Глеб решил сыграть ва-банк и позвал Марину к себе домой на прощальный ужин. Он совсем не хотел, чтобы это выглядело как попытка соблазнения, и специально выбрал вечер, когда Марина при всем желании не могла бы остаться: в полночь на Белорусский вокзал прибывал поезд, с которым ей передавала посылку старинная подруга. Глеб о посылке знал заранее и предложил именно этот день из соображений приличия. Выслушав приглашение, Марина вскинула глаза и переспросила:

– Тебе точно подходит дата?

На мгновение Глебу показалось, что это намек – надо перенести свидание и, никуда не торопясь, продлить время их встречи. Но потом он, как всегда, утонул в сомнениях и в очередной раз, боясь оттолкнуть предмет своих желаний чрезмерной поспешностью, скоропалительно подтвердил: