Артур Крупенин - Ave Caesar! (Дело о римской монете)

Стоя у зеркала, Стольцев отрабатывал всевозможные способы уклонения от физических контактов во время передвижения по университету. Во-первых, он приучал себя все время что-нибудь носить в обеих руках. Например, портфель и пару книг. Для большинства людей этого оказывалось достаточно. Но не для всех. К тем идиотам, которые, даже видя, что обе руки заняты, все равно лезли с рукопожатиями, приходилось применять другие приемы. На этот случай Глеб специально купил в аптеке броский ярко-синий неопреновый бандаж, покрывавший запястье, часть ладони и весь большой палец. Всякий раз, когда кто-то проявлял излишнюю настойчивость, Глеб с виноватым выражением лица поддергивал рукав пиджака, демонстрируя бандаж. Если и это не помогало, в ход шла заранее отработанная гримаса боли, наглядно иллюстрирующая всю глубину мучений «потерпевшего». Ее-то Глеб сейчас и репетировал. Он донельзя наморщил лоб и страдальчески сощурил глаза. Да, вот так неплохо.

Он допоздна не выключал компьютер, надеясь получить ответ от Бестужевой. Письмо пришло только в одиннадцатом часу вечера. Глеб не без волнения открыл его. Какое разочарование! Нет, понять она, конечно, поняла, но почему-то решила свести все к шутке. Может, он был слишком напорист? Ладно, притормозим. Не зная, как ответить на полученную отписку, Стольцев выключил ноутбук и уселся доедать поздний ужин. Вино, буквально пару минут назад восторгавшее его тончайшим букетом, в одно мгновение утратило всю свою прелесть.

В управлении, куда Лучко спозаранку привез Глеба, они не без труда разыскали неприметный кабинет без таблички. Там, среди стеллажей, забитых сотнями запыленных справочников, стояли несколько заваленных бумагами столов. За одним из них сидел невероятно худой человек в примечательных очках. От очков просто нельзя было оторвать глаз. Их стекла по толщине могли бы запросто потягаться с линзой антикварного советского телевизора «КВН‑49».

– Здравствуйте, меня зовут Григорий Прохорович Расторгуев, старший эксперт.

Глеб представился в ответ, а про себя подумал, что если бы родители знали, что их сын будет таким картавым, то ни за что не назвали бы его Григорием. В общей сложности шесть «р» в имени, отчестве и фамилии плюс еще два в названии должности человека с таким дефектом дикции были явным перебором даже для проказ известной своим ироничным нравом судьбы.

«Стагший экспегт» предложил гостям сесть, затем выложил на стол пачку фотографий и текст заключения. Глеб жадно впился глазами в снимки. Как и на полученном им факсе, оттиск был виден лишь частично, примерно на две трети от предполагаемого полного размера. Яснее всего читались низ и середина, а верхняя часть оказалась смазанной. В целом отпечаток имел форму почти правильного круга диаметром около двух сантиметров. По краю круга шла надпись, из которой можно было различить десяток букв, хотя и с очевидными пробелами. Впрочем, даже этого было достаточно, чтобы сердце любого исследователя старины забилось с удвоенной скоростью. Глеб еще и еще раз перечитал про себя надпись, не в силах поверить глазам:

Буквы опоясывали расположенное в центре изображение: богатырь, голыми руками сражающийся со львом. Лучко и Глеб с минуту перебирали фотоснимки, затем Расторгуев приступил к объяснениям:

– Как видно из заключения, мы полагаем, что это может быть следом, оставленным римской монетой, а именно денарием времен Юлия Цезаря.

– А что за денарий такой? – перебил его Лучко.

– Это такая римская монета, – пояснил Расторгуев.

– Из какого металла? – Капитан хотел знать только самое необходимое.

– По-моему, из серебра, – не очень уверенно прокартавил «экспегт».

Ему на помощь пришел Глеб:

– Поначалу денарий действительно чеканили из серебра. Он получил широкое распространение и во времена Римской Республики превратился в одну из самых ходовых монет во всем Средиземноморье. Но позже, при Нероне, из-за финансовых трудностей серебряный денарий сначала существенно потерял в весе, потом, при императоре Галлиене, в него стали добавлять медь, а затем, при Аврелиане, и вовсе отливали из бронзы. Монету ввели в обращение на всей территории империи за три века до нашей эры и чеканили в течение примерно шестисот лет. Вес – четыре – четыре с половиной грамма. Во времена Цезаря денарий приравнивался к двум серебряным квинариям, четырем серебряным сестерциям или шестнадцати медным ассам…