Гай Орловский - Королевство Гаргалот

– Мы верим вам, глерд Юджин!.. Мы с вами через такое прошли, что я даже не знаю… Но все-таки как же край света?.. Как мы спасемся в том ужасном водопаде?

Я ухмыльнулся.

– Край света создан только для слабых. Держите курс прямо на этот край, и он сам трусливо отступит при виде нашей отваги! Тот, кто жаждет увидеть тот водопад, никогда его не увидит. А кто боится… гм… того утащит в бездну даже в его постели. А теперь все за дело!

Рундельштотт предпочитает отлеживаться в каюте, зато Фицрой то и дело поднимается ко мне на мостик, на волны смотрит с недоверием и тревогой.

Мы еще не вышли в океан, но частые мелкие волны постепенно и незаметно сменяются крупными, но не так чтобы волна за волной, а между ними теперь почти ровное пространство, а каждая приближается медленно: высокая, пологая, ощутимо приподнимает корабль, а потом так же медленно опускает.

Это не страшно, даже забавно, я видел, как несколько молодых матросов даже веселятся от этих новых ощущений, словно попали на бесплатные качели, но кое-кто уже побелел.

Даже Фицрой, никогда не видевший огромных водных просторов, ощутил разницу между морем вблизи берега и открытым морем, когда высокие волны незаметно сменились огромными водяными валами, что накатываются медленно и с королевской неспешностью, крупные, не слишком высокие, настоящие холмы из воды, где на самой верхушке кокетливо белеют кружева ажурной пены.

Корабль режет волны с характерным звуком, который не спутаешь ни с чем, а когда приподнимается, то всякий раз кажется, что набирает в грудь воздуха для новой схватки с морем.

Волны в кружевах белой пены, а когда нос корабля зарывается в воду, плеск превращается в странный шелест, будто дерево врезается в песок, но через мгновение корабль поднимается гордо и победно, в клочьях белой пены на выпуклых боках.

Ее тут же срывает ветерком, корабль продолжает переть мощно и победно, дельфины смотрят с огромным любопытством, начинают гоняться наперегонки.

Оба корабля идут за нами неотступно в кильватере, молодцы, и приказ выполняют, и лишний раз демонстрируют хорошую подготовку команды.

Корабль Негрона, что идет за флагманом, на фоне огромного оранжевого солнца просто невероятное зрелище, а когда из-за края земли выскочило белое и помчалось по небу, словно мячик покатился по огромному огненному шару, мое сердце дрогнуло от восторга.

Какой же дивный этот мир, причудливый и прекрасный! Только теперь начинаю в полной мере замечать его неземную красоту.

Фицрой поднялся ко мне на капитанский мостик, потыкал пальцем в далекие волны.

– А это что там мелькает? Вроде блестящие толстые задницы.

– Везде задницы видишь, – сказал я с укором.

– Но там в самом деле задницы! – возразил он. – Присмотрись.

Я отмахнулся.

– Дельфины.

– Морские девы? – спросил он с надеждой.

– Фицрой, – сказал я, – ну ты чего… Если есть девы с хвостами, то есть и мужики с… хвостами. Так что зря мечтаешь.

– А если мы, – сказал он, – интереснее?.. В воде и рыбы могут, а мы на корабле!.. Говорят же бывалые, они моряков завлекают сладкими песнями и ласками!

– А потом поедают, – добавил я. – Вообще-то Господь, велев человеку размножаться, чуточку переборщил. Он не уточнил, что надо только с людьми, как-то не предусмотрел появление Фицроя…

Он сказал обидчиво:

– А я что?

– Да это я так, – сказал я, – чтобы не увлекался. Жаль будет тебя отдать этим мокрым и пахнущим рыбой. Другое дело, на островах вдруг встретим огрих…

– А что огрихи?

– Так можешь пригодиться, – пояснил я. – Для установления дипломатических отношений.

Он с сожалением проводил взглядом блестящие спины, что красиво выныривают и тут же изящно скрываются под волнами, даже хвостов не разглядеть.

– Ну хоть постреляй, – сказал он.

– Какая ты прелесть, – сказал я растроганно. – Что не удается… гм… употребить, то хотя бы пристрелить! А то что за жизнь без удовольствий?

– Точно, – сказал он. – Ладно, ты какой-то скучный. Пойду по кораблю пройдусь. Ты заметил, меня уже не укачивает?

– Человек ко всему привыкает, – сообщил я. – Господь знал, впереди еще не такие будут качки. Всякие, разные. И делал нас с запасом прочности.

В море волны хоть и огромные, но, к счастью, не идут, как овцы, тесно одна за другой. Каждую отделяет от предыдущей широкое водное пространство, и даже в бурю эта величавость сохранится, разве что волны станут выше, тогда уже не волны, а настоящие водяные горы, но это дальше, в океане, а мы пока в море, где проще, хотя моя команда уверена, что страшнее уже не будет.