Дмитрий Емец - Глоток огня

– Погоди! – запоздало крикнула Яра, вскидывая ей вслед круглое, в крапинах грязи лицо. – Не бросай меня! Не улетай!

Но это был крик в никуда. Перепуганная Дельта, загребая крыльями с усердием шмеля, уносилась по обратному маршруту – туда, где ее ждали кормушка и поилка.

«Все! – говорил весь ее вид. – Я пас! Дальше без меня!»

Яра лежала животом на подрагивающей грязи и пыталась определить, проваливается она или нет. Нет, не проваливалась, грязь держала ее, но при малейшей попытке встать или хотя бы приподняться на колени Яра начинала увязать. Тогда медленно, очень медленно она поползла. Почти поплыла по грязи, отталкиваясь ладонями. Высокая мясистая трава неохотно пропускала ее.

Почти полчаса потребовалось Яре, чтобы выползти на высокий песчаный берег с вкраплениями крупных камней. Она лежала на сосновой хвое, похожая больше на грязевую кучку, чем на человека, и ругала себя за глупость.

Найти на двушке едва ли не единственное болото!.. Не сообразить, что раз ручей теряется, то вода должна же куда-то деваться! Надо было доверять Дельте!

Полежав несколько минут, Яра встала. Сухая сосновая хвоя приятно пружинила под ногами, но Яра все равно по привычке испуганно вздрагивала, опасаясь, что провалится.

Она подошла к ручью. Опустилась на колени. Умылась. Долго соскребала грязь с куртки, ловя себе на мысли, что делает это не только из ненависти к грязи. Просто пока она чистила одежду, могла не думать о том, что кобыла улетела.

– Успокойся! – говорила она себе. – Ты не у гряды. Здесь не так жарко. Возможно, ты сможешь продержаться долго. Особенно, если не останешься здесь, а пойдешь к границе…

Следуя своему плану, Яра пошла было, но, пройдя совсем немного, уткнулась в бурелом. Поваленные деревья, овраги… Нет, так она далеко не уйдет. Надо оставаться у ручья.

«Чего я боюсь? Надо молиться! Вот я сама сейчас в чуде, а все равно не до конца допускаю, что меня услышат. Я соткана из веры – и одновременно ни во что не верю», – укорила она себя.

Яра откашлялась, поднялась на холм и, откашлявшись, произнесла вслух:

– Моя кобыла улетела. Я не знаю, как мне быть дальше. Помоги мне, пожалуйста!

Тишина. Лишь упала неподалеку шишка, обломившись вместе с высохшей веткой. Яра смотрела, как они падают. Не добравшись до земли, ветка зацепилась и повисла.

– Я боюсь… Я не знаю, зачем пришла сюда и чего хочу. Точнее, знала, но запуталась, – повторила Яра жалобно.

Опять тишина. Никто ничего не распутывал. Никто не помогал ей. Не отзывался.

Яра села. Потом легла, перевернулась на живот и, уткнувшись лбом в хвою, тихо заплакала, точно заскулила. Плакала она долго, а потом незаметно для себя уснула. Она спала, продолжая тихо всхлипывать и икать даже во сне, и ей все казалось, что она не спит, а все происходит наяву. Яра поджала колени. Бережно обняла ладонями многострадательный свой животик, хоть и маленький еще, но не предназначенный для того, чтобы им пропахивали болото и трясли его в седле.

Все было как в неясном суетливом сне, когда человек усердно додумывает одну какую-то зацикливающую мысль. Например: «Холодно. Надо встать – найти одеяло». Снова: «Холодно – надо накинуть одеяло». И так до утра барахтает, пытаясь обрести в себе хотя бы слабое шевеление воли. Но затем этот дряблый и невнятный сон рассеялся и сменился новым. Яра увидела, что сидит на корточках возле мелкой лесной лужи и, глядя в нее, беседует со своим отражением.

– Зачем ты пришла сюда сейчас? Ты мать. Ты должна беречь ребенка, – укоряло ее отражение.

– Каким бы он ни был?

– Да. Ты уже любишь его таким, какой он есть.

– Даже не шныром? Даже никем?

– Это разные понятия. Можно быть и шныром, и никем в одно и то же время. Быть шныром – это ни от чего не страхует .

– Я хочу, чтобы он был шныром!

– Это гордыня. А если он не сможет? Если не потянет?

– Он сможет. И потянет. И потом, разве быть шныром – не счастье?

– Быть шныром тяжело. Позволь ему остаться самим собой.

– Но тогда я и сама должна буду уйти из ШНыра!

– Ты все равно должна будешь уйти на какое-то время. Ребенок, даже если родится с даром, не сможет находиться в ШНыре, пока за ним не прилетит его пчела. Так было и с сыном Кавалерии.

– И Ул должен будет уйти?

– И Ул, если ты не отпустишь его.

Яра вздрогнула. Либо эта очевидная мысль приходила ей редко, либо она настолько удачно отгоняла ее, что теперь та окатила ее точно ведром ледяной воды.