Дмитрий Емец: Глоток огня

Будут, конечно, спорить, существовал ли жеребец и откуда он взялся, а про крылья у жеребца, скажут, что и приврал, но человек в асфальте – это уже, так сказать, факт неоспоримый, а рассказчик дядя Жора хороший, особенно если поблизости булькает стимул.

Митридат ускорялся. Родион привычно согнулся в седле. Надо было думать о двушке , мысленно сливаться с жеребцом, а Родиону хотелось уткнуться лбом в березовый ствол. И больше ничего. Он ощущал себя выжженным и пустым. Судьба Яры была ему безразлична. На двушку не хотелось. Ничего не хотелось. Даже ненависть к элю, поначалу сильная, теперь как будто ослабела. Кто у него единственный друг? Не эль ли? Всем остальным от него чего-то надо. Только личинка дарит ему счастье. А что берет взамен разум, тело и жизнь, так это дело такое. В конце концов, товары дают в магазине тоже не за просто так.

Копытово стремительно приближалось. Родион, щурясь от ветра, вышибавшего из него слезу, знал, что сейчас размажется по асфальту. Что ж… Все к лучшему! Не становиться же таким же уродом, как тот растворенный, хохочущий от ударов битой! Митридат заржал, крыльями прикрывая Родиона. Тот так и не понял, сделал ли он это осознанно или просто крыльям его помешал боковой ветер и потребовалось изменить их положение.

Копытово надвинулось, вжалось в Родиона. Втиснулось в него всеми своими огородами, серыми домами, клумбами, плоской крышей детского сада. Потом Родиона мазнуло по скуле чем-то твердым и шершавым.

«Ну вот и все! Разбился!» – успел подумать он, но почему-то жизнь не закончилась.

Открыв глаза, он увидел, что пузырь человеческого мира уже отдаляется от него, а впереди рыхлой накипью клубится болото . Митридат, загребая крыльями, спешил к бурлящей воронке. Вдыхая кислый воздух межмирья, Родион ощупал пальцами скулу. Кровь. Надо же… Похоже, его тело подготовилось к нырку лишь в последнее мгновение и асфальт ободрал-таки его. Кроме того, с правой ноги исчез ботинок. Его слизнуло совсем незаметно, хотя он был плотно зашнурован и, казалось, не было такой силы, которая могла бы сорвать его, оставив при этом целой ногу. Видимо, дяде Жоре все же будет о чем рассказать.

«Жив ли эль? Или уже все?» – подумал Родион и, проверяя, потянулся пальцами к шее. Лучше бы он этого не делал, потому что даже от легкого прикосновения его захлестнуло волной радости. Митридат уже мчался через болото . Родион ощущал хлопья пены, повисшей у него на лице. Обычно он спешил стереть ее, а теперь жадно глотал. Это было счастье – зашкаливающее, влекущее, растворяющее границы тела. Родион понял вдруг, за что эльбов заточили в болоте . Потому что они настоящие друзья! Потому что только они тебя любят и ценят! Только там, за стенками болота – настоящая взаимовыручка!

Его друзья там, а он тут! Как он может их бросить? Скорее к ним! Вон как они оттесняют друг друга, чтобы его увидеть! А те два больших наползают на одного замешкавшегося маленького, притискивая его к оплавленной границе, конечно, потому что очень сильно его любят, хотя кому-то, конечно, и может показаться, что они его раздирают.

Паутина, преграждавшая Родиону путь, уже не казалась такой страшной. Родион даже руки вскидывал, чтобы задевать побольше паутинок. Он чувствовал, что его друзьям-эльбам это приятно! Это как прикосновения к протянутым к тебе рукам!

Мысли Родиона вертелись как мокрые тряпочки в стиральной машине. Лишь крошечный кусочек личности оставался прежним, твердым, как алмаз.

«Надо же, конь рвется отсюда изо всех сил… зачем? Глупый! А мне все равно… Я все же… шныр… я должен… плевать мне на «должен». Никакой я не шныр…»

Митридат жалобно ржал. Паутина, опутывавшая Родиона, опутывала и крылья коня. Огромным усилием жеребец рвал ее, продолжая лететь вперед.

Отчасти Родиона спасала пока жадность эльбов и то, что, считая его верной добычей, они не сумели договориться друг с другом. Каждая паутинка по отдельности уже может успешно погубить человека. Но, выпущенные все сразу, на короткой дистанции, разнородные желания только мешают друг другу. Человек, который тащит мешок с золотом, не может в одно и то же время объедаться. Хочешь не хочешь – надо выбирать что-нибудь одно, а пока выбираешь – крылья пега продолжают рассекать паутину.

В глазах мутилось. Не стоило ему все же глотать слизь и дышать испарениями. Слабея, Родион стал наклоняться вперед, начиная соскальзывать с седла.

«Ну вот и я проиграл. Я всегда знал, что солью. Потому и пытался погибнуть раньше, чем это произойдет… Ну и где эта ваша помощь, если она есть?» – подумал он.