Роман Глушков - Найти и обезглавить! Том 1

Так оно было в действительности или нет, я понятия не имел. Но хитрый монах знал, чем меня подбодрить. И когда после тренировки я потирал свои честно заработанные синяки, вместе с болью меня переполняла гордость. За то, что я снова вытерпел все мучения и не дрогнул. Почти как те самые легендарные кригарийцы, что проходили в своих монастырях такое же испытание, которое только что прошел и я.

Как Баррелий и обещал, сегодня в придачу к обычным испытаниям он приготовил для меня новое.

– А это еще для чего? – удивился я, наблюдая во время передышки, как слуги подвешивают к потолку тренировочного зала выпотрошенную и освежеванную говяжью тушу.

– Жесткое мясо и крепкие кости, – пояснил Пивной Бочонок. – Они – последнее, что разделяет убийцу и сердце его жертвы. Но именно на этой преграде спотыкается большинство тех, кто берется постигать это ремесло в юном возрасте. Чтобы ее преодолеть, придется сначала хорошенько набить руку. Затем чтобы она привыкла рубить и протыкать чью-то плоть также, как вы привыкли хлебать ложкой суп. И если вы отточите сей навык на мертвой корове, юный сир, поверьте, любое другое тело ваш меч пронзит с куда большей легкостью.

– А я-то решил, что ты заставишь меня убивать собак и кошек, – признался я.

– Вот как? Хм… – Ван Бьер недоуменно вскинул брови. – Вы полагаете, что я настолько кровожадный? Но разве здешние хвостатые твари в чем-то перед вами провинились и заслужили такое суровое наказание?

– Нет, ну… а как иначе? – Я недоуменно развел руками. – Ведь однажды мне придется пролить чью-то кровь, чтобы мой отец от меня отвязался. И раз ты сам велел мне начинать с малого, значит, до убийства человека мы с тобой дойдем не сразу, так?

– Не забивайте пока себе голову этими вещами, юный сир, – посоветовал кригариец. – Сосредоточьтесь на тех упражнениях, которыми мы с вами занимаемся. Расправьтесь перво-наперво с этой тушей своим мечом, а потом я дам вам опробовать на ней другое оружие.

– У моего меча, между прочим, есть имя – Аспид! – с гордостью признался я.

– Да неужели? И что, ваш меч откликается, когда вы его зовете? – ухмыльнулся Баррелий.

– Э-э-э… нет, – вновь растерялся я. – Это же… меч. Он и не должен откликаться.

– Тогда я не пойму, зачем вы нарекли именем обычный кусок остро заточенной стали, юный сир.

– Как зачем? А разве у твоего оружия нет имени? Все великие воины называли свои мечи и прочее оружие красивыми именами. Которые становились потом столь же известны, как их хозяева! Геленкур Сокрушитель и его меч Кристобаль! Тандерия Сегемская и ее лук Пронзатель Камня! Святой Армарий и его посох Тысяча Смертей! Неужели ты никогда о них не слышал?

– Ну… у легендарных воинов свои причуды, – продолжая посмеиваться, ответил на это Пивной Бочонок. – А мы, кригарийцы, люди скучные и лишены всякого воображения. Когда я вижу свой меч, я вижу просто меч и ничего больше. И если он вдруг сломается так, что его нельзя будет починить, я выброшу его и заменю на новый. А ведь у меня есть не только меч, но куча другого железного барахла. И что же теперь, юный сир, вы прикажете мне обозвать по имени каждую мою железяку? Да с моей дырявой памятью я не запомню, как зовут и половину из них! А в тех именах, которые запомню, стану все время путаться, будто старый пьянчуга на допросе у инквизиции, хе-хе!.. Хотя, нет, вру: был у меня один меч с именем! Только владел я им недолго и вскоре продал за несколько цанов какому-то крестьянину. Это был один из тех дурацких мечей, что куются на островах Хойделанда из дешевого мягкого металла. Просто вышло так, что в те дни у меня не оказалось иного оружия, и я был вынужден пользоваться тем, что подвернулось под руку. Так вот, до сих пор помню имя, которое я дал той железяке, которой даже спину было несподручно чесать, а не то, что ею драться – Дерьморуб! Или не Дерьморуб, а Дерьмокол?… А впрочем, невелика разница – такими именами можно обозвать почти все оружие, что куется к северу от Эфима. Все, кроме, пожалуй, молотов – в тупом и тяжелом оружии тупые и громадные островитяне, надо отдать им должное, знают толк…

Как ни досадно это признавать, но первый мой бой с коровьей тушей завершился в ее пользу.

Стараясь не ударить в грязь лицом, я атаковал мертвую корову с таким усердием, что повредил запястье, когда Аспид внезапно ткнулся острием в кость. Выронив меч, я схватился за больную руку и заохал, успев оставить в «противнике» не больше десятка неглубоких дыр. Тем не менее на сей раз ван Бьер не стал надо мной потешаться. Осмотрев смехотворный результат моего ратного труда, затем – мое распухшее запястье, он покивал головой и изрек: