Алла Вологжанина - На тропе Луны

– Ты волчонок!

– Эй, как ты узнала? А ну говори, как догадалась? А то щас получишь!

И он совсем не по-джентльменски отпихнул Карину от забора, через дорожку, прямо в крапиву. Ну, берегись! Она вскочила, очень быстро превращаясь в волка. Надо же, а на улице-то не так больно, как в кладовке!

Мама испуганно взвизгнула, метнулась к ней. Но от кирпичного дома уже бежали женщина и мужчина.

– Арина, Арина, все в порядке! Это мы! – крикнул дядька. – Я Артур, это Регина. Помнишь нас? Мы уже давно тут живем!

Мальчик оглянулся на родителей, потом снова посмотрел на Карину. Он совсем не испугался. Даже обрадовался.

– Вау, круто! Серый волк! – завопил он и перекувырнулся, красиво, как гимнаст.

И оказался белым. Почти белоснежным.

Как две огромные овчарки, Карина и Митька понеслись в Ларисин сад, прыгая, кувыркаясь и собирая шкурами репейники.

Ни тот ни другой не обратили внимания на светловолосую Митькину младшую сестру, наблюдавшую за ними из окна.

Стена древнего замка так и крошилась под пальцами. Главное – не ухватиться случайно за плющ, роскошно оплетающий твердыню. Помнить, что опираться можно только о куски железа, тут и там торчащие из стен.

Не смотреть вниз.

Расстояние до цели считаем по рывкам – ухватиться за железку, вдохнуть, подтянуться, вскидывая тело на ненадежную эту опору, ободрать плечо о камень.

Выдохнуть и дать предательски дрожащим рукам секундный отдых перед следующим рывком. И так пятнадцать раз, пять этажей вверх, по три рывка на этаж. С железной арматурины – в оконный проем, с подоконника – на козырек окна, с козырька – на следующую арматурину И ни звука.

Тихо-тихо, чтобы не потревожить ни охрану, ни обитателей замка, двое убийц ползли по стене. Ни слова друг другу, ни лишнего вздоха – нельзя разжать зубы, нельзя уронить зажатый в них нож.

На предпоследнем рывке руки почти отказали – не столько мышцы, сколько ободранные ладони.

Не успела испугаться – верный напарник, обгонявший на полкорпуса и один рывок, буквально втащил ее на самый верх…

– Карин, ты что, совсем спятила? Выплюни быстро!

Карина выплюнула свернутую в пластинку фольгу от шоколада, так похожую на лезвие ножа. Наваждение с замками и убийцами рассеивалось как дым.

Пятиэтажка. Пожарная лестница. Верный напарник, друг детства Митька готовился навешать ей по первое число.

– Ты дура или прикидываешься? Резанешь нечаянно языком по фольге, на рефлексе руки разожмешь и… Двадцать метров до асфальта. Жить надоело?

Девчонка пожала острыми плечами и уселась прямо на крышу. Старые джинсы натянулись на коленках, открыли худые лодыжки.

– Я просто замечталась, – буркнула она и обхватила колени руками.

– О чем?

В Митькиной голове не очень-то укладывалось, что можно карабкаться на крышу и при этом еще мечтать о чем-то постороннем. Но долго сердиться на Карину он не умел, поэтому просто пристроился рядом, свесив ноги.

Карина смотрела на город. Противная дрожь в руках не унималась. Все-таки она немного переоценила свои силы. Допотопная пятиэтажка с почти четырехметровыми потолками – на три рывка больше того, к чему она привыкла. Да еще и без единого привала, без нормальных горизонтальных участков. Пожарная лестница там была не лестница, а смех один – большую часть перекладин давно спилили и сперли «на металлолом».

Но то, для чего они рисковали свернуть себе шеи, стоило любых страхов, ушибов… Наверное, даже падения стоило.

– О чем ты там размечталась, если тебе эта фигня в пасти понадобилась?

– Я представила, что с ножом лезу на стену… ну там… замка или башни.

– Ого. А нож-то зачем? Кого резать?

– Брр, Мить, ну чего сразу резать? Просто… это круто – с ножом в зубах, незаметно на самый верх. На поиски ответов и разгадок. Миссия невыполнима, все дела.

– Скажешь тоже, «невыполнима», несчастное проникновение со взломом, да и куда? В пыльный городской архив. Не светит ни драки, ни погони… – Митька растянулся на животе и почти по пояс свесился с двадцатиметровой высоты. – Фу, так долго не провисишь, – хрипло пробурчал он и снова уселся, не потрудившись отодвинуться на безопасное расстояние от края крыши. – Вон там, слева, фрамуга открыта.

Фрамугами назывались форточки в огромных старых окнах. В такую запросто пролез бы любой из них, а то и оба вместе.

Карина теребила косу. Косища у нее толстенная, а руки, как будто специально для контраста, тощие до прозрачности. С виду не скажешь, что она способна пятнадцать раз подтянуться, но поди ж ты – залезла сюда.