Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть пятая

– Это волшебно! – графиня Гогенлоэ с невесткой замерли на пороге, созерцая все те же занавески. – Вы сотворили чудо! Зимнее серебро, черные тени, словно бы сполохи пламени…

– Какая жалость, – подхватила маркиза Фарнэби, умело не наступив на шлейф Гогенлоэ, – что в Старой Придде нет каминов. Живой огонь необычайно усилил бы впечатление…

– Не терплю каминов! – ведьма Фукиано осталась верна себе. – Дурной перевод дров!

– Живой огонь навевает воспоминания, – невестка Гогенлоэ так и держалась свекрови, – вы сотворили невозможное… Оживить старый дворец, придать ему достойную столицы утонченность…

– Душа дома – это хозяйка, – графиня Тристрам восхищенно вздохнула. – Некоторым дарована способность преображать амбары в дивные чертоги.

– А некоторым, – припечатала Фукиано, – наоборот!

– Несомненно, – весело подхватила Анна Рафиано, – но нам повезло, не правда ли?

– О да, – расцвела виконтесса Карье. – Я давно не видела столь дивной гостиной!

– Да уж, голубушка, – прогудела маркиза, – в приличные дома тебя пускают не часто, а скоро и вовсе перестанут.

– У меня нет каминов, – Георгия молодо улыбнулась, с ее зубами это было допустимо, – но у меня есть шадди. Лично я предпочитаю пить его на северный манер, а вы?

– Некоторые сорта, – дипломатично заметила графиня Рафиано. Георгия позвонила, и из-за очаровательной ширмы с танцующими под звездами серебряными волками выплыли слуги с подносами. Сосуды для шадди печально соседствовали с ненавистными сливочниками и бессмысленными сахарничками.

Когда перед ней водрузили угощение, графиня Савиньяк позволила себе улыбнуться. Георгия все очевидней брала пример с матери, но при этом не желала иметь ничего общего с домом Зильбершванфлоссе, и лебеди-сливочники превратились во вставших на хвосты дельфинов. Отмежевывались от кесарии и сахарное печенье с корицей, миндаль и особенно сыр, но отречься не значит перестать быть.

– Какой изумительный вкус, – воскликнули две из дам Гогенлоэ, а третья, изображая восторг, закатила глаза.

– Я пью только со сливками, – графиня Тристрам ухватила дельфина за хвост, и тот бурно плюнул в подставленную чашку. – Оттого, что я с севера, что ли, но я не переношу горечи!

– Горечи слишком много в жизни, – подала голосок отринувшая родича-дукса Розамунда Карлион, – так пусть будет сладким хотя бы сегодняшний вечер!

– Как же вы правы, – маркиза Фарнэби взяла щипчиками кусочек сахара, графиня Флашблау-цур-Мевен последовала ее примеру, а Фукиано по-конски захрустела печеньем. Арлетта отправила в рот пару орешков и под милые шутки про северную сладость и южную горечь хлебнула шадди. Он ничуть не изменился с того приснопамятного дня, когда Рудольф не верил в бесноватых, а потом обнаружил такового в собственной приемной.

– Упоительно, – воскликнула Элеонора Тристрам. – Я родилась на юге, но мне кажется, я в родительском доме…

– Я тронута, – Георгия опять улыбнулась. – Я слишком часто слышу, что югу и северу не сойтись, но за свою жизнь успела убедиться, что невозможное становится возможным. Нужно только захотеть, не правда ли?

И невозможное стало возможным, причем немедленно. Тяжелая, полускрытая упоительными портьерами дверь распахнулась, пропустив девическую фигурку. Графиня Креденьи томно вступила в твердыню Георгии и, поддерживая юбку лапкой с оттопыренным пальчиком, поплыла к онемевшим благородным особам.

– Это ужа-а-а-сно, – выдохнула она. – Я никогда-а не опаздываю, но ва-аш секретарь такой болва-ан. Предста-а-авьте, он меня не наше-о-ол.

Кто-то додумался заменить двери черно-белыми портьерами, превратив прежде забитые старым оружием чуланы в подобие альковов. Вышло сразу укромно и уютно, не хватало только выпивки, но это упущение Арно с Валентином успешно исправили, отобрав искомое у похожего на отставного капрала слуги.

За спиной, словно разминаясь, мяукали смычки, обещая танцы, но не веселье.

– Бежим? – подмигнул Арно, и приятели юркнули в вожделенное убежище. – Те, кто здесь не бывал, сюда не сунутся, даже если захотят прогуляться по Старому Арсеналу.

– Очень удачно, что портьеры закрывают всю стену, – согласился Придд, сдвигая двуцветный бархат. – Догадаться, что за ними дверные проемы, с первого взгляда трудно, но танцевать нам придется.

– Танцы пережить можно… Постой, выходит, я тебя без кальтаринной дамы оставил?!

– Ничего страшного, – Валентин аккуратно отпил из стакана и слегка его отодвинул. – Смородина. К сожалению, я ее не люблю. Главное, не забудь, что вам с жуком завтра на аудиенцию.