Игорь Киселев - Темь. В битве за истину

Кое-какие возможности лешак, конечно, сохранил: боевую группу и некоторые связи в ключевых точках влияния. Однако аппетиты у новых серых людей не шли ни в какое сравнение с аппетитами их предшественников, и финансовые ресурсы лешака стали стремительно таять. Митромир, появляясь в этом мире набегами, все еще наивно полагал, что проблемы с чиновниками можно решать за тысячедолларовую бутылку коньяка, на что Вован только усмехался.

Отправив группу спасателей мира в Карелию, Вован на следующее утро обнаружил, что из его сейфа, надежно упрятанного в дупле особо доверенной сосны, растущей только в ему ведомом месте рядом с Петергофским шоссе, исчезли коды «разговорных» сучков. Лешак приуныл. Связь с группой была потеряна. Воспользоваться сучками не мог никто, поскольку заклятье к каждому – или по-современному пароль – налагал Вован, но, пользуясь похищенными кодами магической связи, перехватить разговор можно было. Для перекодировки требовалась сложная процедура, на которую у Вована не было времени. В итоге подаренный ему знаменитый сучок Мокрохвоста оказался вынужденно заблокированным.

Именно тогда лешак и решил оборвать все концы и рвануть вслед за группой. Те, кто украли коды сучков, еще успели перехватить его разговор с хитромудрым Варсом из «Веселой берлоги», чем и объяснилась столь массированная атака на нее. Вован не успел к сражению чуть-чуть, но, веря в силы друзей, решил отправиться сразу к конечной цели путешествия – точке перехода, хотя и знал ее только приблизительно.

И уж никак он не предполагал, что неведомый, но столь благожелательный вихрь свалит их ему на голову.

Вован уже не мог целиком полагаться ни на кого, потому, проследив с помощью остатков своей боевой группы путь спасателей до пупкинского трактира, дал ей команду залечь на дно, а сам, доехав на джипе до Ладоги, без сожаления утопил его и двинул лесами к точке встречи, используя попутный лешачий транспорт – браконьеров-лесозаготовителей. Таковых в карельских лесах развелось немеряно, и Вован ехал на них с комфортом. К его чести, он не загнал до смерти ни одно «транспортное средство», и если оно иной раз выбиралось к населенному пункту за десятки километров от того места, где исчезло, чуть дыша и ничего не помня, то все-таки живое. На мировоззрение лешака благотворно повлияли Митромировы уроки человеколюбия и гуманности.

Так что не шел сон в Вованову голову – ну, никак не шел. Так всю ночь и просидел он, посвечивая во тьме зеленоватыми лешачьими глазами и не обращая внимания на громкий храп сомлевшего соглядатая-овинника.

Лишь когда над лесом застенчиво начал розоветь карельский рассвет, обещавший ясный морозный день, Вован принялся за дело – а именно за приготовление завтрака для измученной долгим путешествием митромировой команды, беззастенчиво использовав припасы лесных жителей. И когда бледное солнце поднялось над горизонтом, над голубым пламенем костра уже аппетитно дожаривался на огромном вертеле очередной кабан, извлеченный из огромной кучи валежника, присыпанной снегом. На том же вертеле булькал котелок с чаем из засушенных лесных трав.

– Мальчики налево, девочки направо, – из-под звериной шкуры показалась заспанная физиономия Лехи, волосики над его залысинами стояли дыбом. – Мы еще живы? Странно… – и он с кряхтением пополз в ближайшие кусты.

Столь же страдающе просыпались и остальные спасатели, разбредаясь кто куда. А к костру степенно собиралась лесная компания, рассаживаясь вкруг на бревнах, заботливо собранных Вованом. Шумно отфыркиваясь, вылез из озера водяной и прошлепал к своему тронному пню, со всей очевидностью не собираясь уступать его каким-то пришельцам. За ним испуганно плелись русалки, подбирая на ходу брошенные при бегстве полушубки.

Еще через полчаса вокруг костра царила идиллия: вся лесная компания обгладывала кабаньи косточки, густо посыпанные неведомо откуда извлеченной Никитичем сушеной зеленью, издававшей явно восточный запах. Впрочем, в потрепанной походными ветрами шубе питерского домового могло храниться всякое…

Компания молчала. Но молчание было разное. Если у хозяев этого леса оно было деликатно-любопытствующее, то у прибывшей с неба команды – слегка очумелое и обидчивое. Вован молчал настороженно и в то же время покаянно. Митромир – задумчиво и слегка смущенно, пробуя рукой так и не побывавший в деле кинжал Марцеуса. Антон в задумчивой рассеянности с хрустом переламывал толстые кабаньи кости. Озабоченно проверял, задрав рукава, свою картинную галерею Леха, словно не веря, что с него заживо не содрали кожу. Глазки Никитича внимательно ощупывали окружающий лес, и по его шевелящимся бороде и носу ясно угадывалось желание немедленно отведать грибной настойки местного разлива.