Максим Шендря - Внутреннее пламя. Часть первая

Стоит слегка коснуться вышеупомянутого моста, чтобы иметь чуть более широкое представление о, несомненно, величественной столице Аэгории, где Мако довелось находиться. Просто так пересечь это грандиозное творение рук человеческих было невозможно без небольшой пошлины, призванной оградить богачей от повышенного наплыва докучливых бедняков в благостное спокойствие их шикарных кварталов. Раньше Мако часто имел честь бывать на левом берегу, поскольку курсанты Военной академии могли беспрепятственно проходить через шлагбаум. Однако среди архитектурного великолепия улиц, среди свежей зелени парков, украшенных мраморными статуями, и среди гуляющих по ним важных господ он чувствовал себя совсем не в своей тарелке. Слишком огромный диссонанс возникал между видом роскошного бытия и рассуждениями Мако о бытие собственном. Юноша рассуждал здраво, и голос рассудка неизменно приводил его к тому, что так жить ему не удастся никогда – на офицерское жалованье не купить даже малый уголок подобного великолепия. Впрочем, теперь об этом можно было уже не переживать – жизнь очень скоро избавила Мако от путешествий на левый берег, равно как и от желанного достатка офицера средней руки. В последние три месяца он в принципе не мог позволить себе платить пошлины, если хотел сберечь свои мизерные накопления. На всякий случай Мако прикапливал, довольствуясь самой скудной пищей, а вот ради чего откладывал лишнюю монету, пока не мог ответить себе сам.

Тем временем определенная особа наконец появилась из недр определенного переулка, быстро вышагивая на своих длинных ногах и не обращая никакого внимания на идущего позади отца. Тот же семенил следом, слегка проигрывая дочери в росте, и мерил недоб рым взглядом каждого молодца, посмевшего обратить взор на летящую впереди красавицу. Очевидно, он здорово ее допек, потому как девушка, словно метеор, пролетела мимо прилавка Мако с рассерженным выражением на лице, которому куда больше подошла бы улыбка. Юноша проводил свое единственное светлое пятно печальными глазами, за что был тут же награжден сердитым взглядом ее папаши, ударившим из-под хмурых бровей.

– Какая удивительно большая пропасть раскинулась между ними, – грустно подумал Мако, облокачиваясь на прилавок и наблюдая, как парочка растворяется в толпе людей. – Она – грациозное небесное создание и он – согнутый, иссохший торгаш с бегающими маленькими глазками. Видимо, львиную долю девушка взяла от матери.

– Вот и окончен на сегодня праздник, – дополнил про себя Мако и мрачноватой усмешкой окрасил свое унылое заключение. – О чем ты мечтаешь, неудачник? Может, хватит уже себя мучить? Посмотри – где ты и где она?

Юноша тяжело вздохнул, подкатил к прилавку тележку и принялся собирать товар. Появился Мигель, бесцеремонно забрал выручку за день и по своему обыкновению прицепился к Мако из-за плохой прибыли. Хотя торговля в этот день шла как никогда бойко. Уже толкая тележку обратно к дому хозяина кожевенной лавки, юноша вдруг вспомнил, что завтра суббота, а значит университет не работает. То есть Ирэн он не увидитдва дня. Последнее пятно света, слабо мерцающее в густеющих тенях, безмолвно погасло… Захотелось плакать…

Только когда рассечешь ты последнюю нить рабской зависимости, что связывает твое внутреннее состоя ние с окружающими тебя проявлениями, только тогда ты познаешь неиссякаемый источник истины, несгорае мую волю к жизни и неудержимым станет твое сердце, ибо не останется ярлыков, тебя сдерживающих…

В процветающей Атане имелось немного действительно бедных кварталов, но они все же были, как и в любом городе Двуземья. Расположенные исключительно на окраине правобережной части города, эти червоточины в основном представляли из себя пустынные, заброшенные улочки, откуда переехали практически все жильцы. Однако не всем улыбнулась удача перебраться в более благополучный район, о чем говорили практически затухшие, но все еще ощутимые признаки жизни в подобных захолустьях. Как раз об одном из таких неприглядных местечек, где не желала сдаваться умирающая кузница, а точнее содержащие ее люди – взрослый сын и пожилой отец, и пойдет сейчас речь.

Посреди пустыря, заваленного кучами мусора по краям, гулко разлетаясь мерными ударами, звучал металлический молот. Его держала вымазанная в саже жилистая рука, принадлежащая молодому человеку по имени Феанор. Зажав щипцами раскаленную заготовку, уже напоминающую по своей форме подкову, юноша переворачивал ее то так, то эдак, обхаживая молотом под разными углами и оживляя тихий закуток ритмичными звуками соударения металла о металл.