Максим Шендря - Внутреннее пламя. Часть первая

Поэтому Мако и устроился на эту крайне неблагодарную работу в помощники к Мигелю, торговцу кожами и различными изделиями из них. Естественно, юноша постоянно крутил в голове мысли подыскать работу получше. Вот только покинуть кожевенную лавку в надежде найти более высокооплачиваемое и приятное занятие, в наше время означало риск. Рисковать же, когда внутри процветает неверие в собственные силы, было неподъемной задачей для Мако в его теперешнем состоянии.

Таким вот унылым образом все последние три месяца юноша болтался в этом мире, словно листик, оторванный от родного дерева собственных надежд и гонимый всеми ветрами. Он уже боялся заглядывать наперед, но все-таки надеялся на то, что какой-либо непредсказуемый случай изменит его положение к лучшему.

Тем временем впереди показался Главный базар – место, где можно было приобрести практически любой товар и где пекарь легко уживался по соседству с кузнецом. В этот ранний час людей здесь еще было немного. Рынок потихоньку оживал, будто огромное и неповоротливое чудовище, пока еще сонное, но готовое вот-вот проявить всю свою мощь.

Мако подкатил тележку к прилавку и принялся торопливо раскладывать товар. Мигель стоял рядом, лениво почесывая объемный живот, и придирчивым взглядом сопровождал каждое действие юноши, что ухудшило и без того не особо легкое душевное состояние.

– Ну пошевелись ты уже быстрее, тетеря сонная, – поковыряв пальцем в носу, подогнал Мако толстяк. – Клиентов полный базар, а лавка еще не готова.

Мигель даже не замечал, насколько противным следовал манерам, зато это замечал юноша, только вот никуда деться от них не мог.

– Одни убытки от тебя, – не унимался торгаш, каждым своим словом всаживая ржавый штырь в и без того уязвленную гордость юноши.

Где-то внутри Мако страстно захотелось убить его, но он снова не дал злобе прорваться, поскольку помнил, что так он останется без средств к существованию. Закончив раскладывать товары по своим местам на длинном деревянном столе, юноша услышал неизменную речь, которая начинала каждый его рабочий день:

– Давай торгуй и улыбайся, улыбайся, а то ничего не продашь. И не вздумай скидывать, подходят – называй завышенную цену. Если мнутся – молчи. Только когда соберутся уходить, тогда уж скинь до настоящей стоимости, понял?

– Понял, – равнодушно ответил Мако, разглядывая собственные потертые ботинки, которые выглядели как насмешка по сравнению с той обувью, что стояла на прилавке.

– Пойду, пожалуй, позавтракаю, а то устал уже от твоей неблагодарной рожи, – проворчал Мигель и поплелся в сторону кабака устраивать себе уже второй прием пищи за это утро.

– Вот же урод, – подумал Мако, наблюдая, как жирная туша торговца неспешно уплывает от прилавка.

В этот момент юноша ощутил, чтожизнь его даже не катится под откос, а уже лежит на мягком илистом дне унизительного прозябания. Где-то сверху над ним пели птицы, жили радостные люди, у которых все было хорошо. Он же сидел во тьме, на дне пропасти его личного краха и понятия не имел, как оттуда выбраться. По этому поводу Мако видел возможным лишь гонять бесчисленное количество тревожных мыслей, чем юноша тут же и занялся, воспользовавшись отсутствием Мигеля.

– Да как же так вышло?… Как же так получилось, что я стою за этим прилавком и чувствую себя ничтожеством?… Хотя должен учиться, должен стать офицером. Что же теперь с этим делать?

Внутри него словно ползал удушающий спрут, состоящий из липких и тягучих рассуждений и отравляющий все, к чему прикасались его щупальца. Весь окружающий мир, что раскинулся в непосредственной близости, казался юноше пугающим, безрадостным и убивающим любые надежды на лучшее.

Не видел Мако радостные лица детей, которые умудрялись в любой ситуации найти повод для веселья и демонстрировали это буквально в нескольких метрах от него. Не чувствовал он прикосновения легкого ветерка, который дул со стороны реки Палмы и нес на своих крыльях нежную живительную прохладу. Не радовался юноша заботливой мягкости утреннего солнца, а видел только, что уже скоро оно станет гораздо менее терпимым. Тягостные думы, медленно волокущиеся в сознании юноши, облачали все вокруг в мрачные фоновые декорации. Эти декорации больше мешали ему, чем помогали в решении главного вопроса, стоявшего в голове Мако на переднем плане: как покинуть мутную трясину неудач, где он окончательно умудрился завязнуть?

Однако, несмотря на то что юноша не сдвигался в своих безрадостных поисках ни на сантиметр, жизнь на него внимания не обращала и начала постепенно разгоняться. Клиенты подходили один за другим, и волей-неволей приходилось общаться с ними, отвлекаясь от личных забот. Торговцы с соседних прилавков тоже норовили заговорить с Мако во время возникающих пауз между продажами, чем немного бесили юношу. Поскольку у него ни малейшего желания беседовать с ними не было. Периодически, словно темная туча, заявлялся Мигель, очерняя и без того пасмурное настроение, но, к облегчению, всегда быстро уходил. Торчать на солнцепеке и вдыхать пыльный воздух предоставлялось исключительно Мако, как и, впрочем, выполнять абсолютно всю работу. Хотя юноша был этому толькорад, лишь бы поменьше видеть хозяина лавки.