Анджей Сапковский - Бестиарий. Создания света, мрака, полумрака и тьмы

Дело в том, что в средневековье ламия (как и Лилит) стала синонимом сатанинского демона, дьявола родом из ада. Опороченное произведение Ульриха Молитора «О демонах и чародейках» (1493) это ведь в оригинале-то «De lamiis et Phitonicis mulieribus». Ламий связали с инкубами и суккубами, превратили в упырей, демонов ночи, добавив к ним такие разновидности, как лемуры, эмпузы (ср. «Фауст» Гёте) и мормолики.

«О подруга и спутница Ночи, о ты, коя радуешь собак лаем и потоком крови, крадешься во мраке между могилами, о ты, которая жаждешь крови и несешь ужас смертным, о Горгона, Мормона, Луна Тысячеликая, соблаговоли принять наши жертвы!» [40]

Невообразимо огромное морское чудовище, по некоторым версиям – персонификация демона Рааба, князя моря, взбунтовавшегося против Яхве, а Яхве, который таких фокусов не прощал, раздавил ему голову. По другим версиям Левиафан отнюдь не бунтовал и плавает себе спокойненько в глубинах, а Яхве поймает его лишь в Судный день, чтобы мясом его накормить жителей Нового Иерусалима. Аналогия с поимкой Тором змея Мидгарда очевидна. Левиафан, как сказано, чудовище гигантское, и хоть никто его ни разу не видел, тем не менее известно, что рыбы и морские чудовища длиной аж по триста миль служат ему пищей. А дабы все же существовало нечто такое, чего бы убоялся сам Левиафан и чтобы это «нечто» не позволяло ему очень-то уж безобразничать, Яхве создал рыбку Халкис. Есть мнение, что речь идет о сардине либо анчоусе.

Польские переводы Библии не очень-то последовательны в отношении Левиафана. Так, Книга Иова (40:20–25) отождествляет его с крокодилом [41], в то же время в Псалме 74:4 чудовище оказывается самим собой – Левиафаном («Ты разбил голову Левиафана…»).

Книга Иова (41:6) говорит о Левиафане: «Кто сумеет отворить врата пасти его («…portas vultus eius quis aperiet»), из уст его пламя вырывается («…de ore eius lampades procedunt»)», а в другом переводе Библии: «…из его пасти факелы пылающие выходят…» [42]

Приведенный выше текст наверняка узнает каждый фанат Роджера Желязны, поскольку это название известного и награжденного рассказа «The Doors of His Face, the Lamps of His Mouth» – «Лица его, пламенники пасти его».

– см. ламия.

Ирландский гномик, разновидность гоблина, сапожник-любитель, отсюда и этимология названия, от leight brogan – башмачник ( англ .). Лепрехуна часто можно застать за изготовлением ботинка, и что интересно – всегда одного, никогда пары. Это зловредный и хитрый маленький паршивец, но есть смысл попытаться его перехитрить, поскольку у каждого лепрехуна обязательно есть ловко упрятанный кувшин, полный золотых монет. Так что овчинка выделки стоит.

Лесное существо из народной русской демонологии. Заботливый дух леса, защитник его богатств и обитателей, решительно враждебный людям, особенно взъевшийся на лесорубов и охотников. Одноглазый, как циклоп, и в общих чертах – человекообразный, леший обладает весьма развитыми полиморфическими способностями, обычно людям является в виде бородатого старца, но может обернуться медведем и даже деревом. В давние времена, установив, что в каком-либо участке бора завелся леший, этот участок объявляли запретным, туда нельзя было заходить и уж ни в коем случае охотиться, валить деревья и даже собирать грибы и ягоды.

Поэт сказал:

В Польше леший известен под именем боровой, боровик либо борута, а также – Лесное Лихо. Этимология «лиха» аналогична этимологии «лешего».

В пособниках у лешего ходят более мелкие духи и лесные домовики: аук (дух эха, зловредно передразнивающий путников и сбивающий их с пути), пущевик (живущий в глубинах леса), моховик – проживающий во мхах и торфяниках, луговик, обитающий в лугах и на лесных полянах. Существуют также «специализированные» мелкие духи-покровители, по их названию легко догадаться, что именно они опекают: Цветыч, Грибыч, Пчелич и Ягодич. То, что, кроме вышеназванных, якобы существует еще и душок Самогоныч, подтвердить не удалось.

Род ирландских ворожей (fairy, daoine sidhe) либо эльфок совершенно невероятной красоты, специализировавшихся на обольщении мужчин. Особое пристрастие лианан ши питали к поэтам, бардам и менестрелям. Околдованный и одурманенный эльфкой поэт ощущал неимоверной силы прилив вдохновения и таланта – по крайней мере на то время, пока с ним пребывала лианан ши, а длилось такое недолго. Страстный, исключительно бурный и непрекращающийся секс, коего лианан ши требовала от любовника, очень быстро исчерпывал его жизненные силы, и неожиданно вспыхнувшее пламя вдохновения так же неожиданно угасало, умирало. А лианан ши, словно ненасытная вампирша, будто истинная Лилит либо ламия, как ни в чем не бывало отправлялась на поиски новой жертвы.