Ильяс Сибгатулин - Сказания Заморавии

Позади послышался резкий удар. Железо разрубило человеческую плоть, как щепку может разломить великан. Казнили Эльда, главаря покушавшихся, и народ зашептался, заговорил: мужи чесали головы, женщины рыдали. Всем было жаль героев, которые решили бросить вызов злому королю Танкрасу.

Но жизнь не стоит на месте. Продавцам надо торговать, вельможам – пить, а беднякам – просить. Поэтому, постояв немного, толпа горожан стала расходиться.

– Вставай, Олоф. Пора, – я пнул огромного Олофа в бок. Тело заворочалось.

Девушка в зелёном плаще спала. С того момента, как я унёс её, потерявшую сознание от моего удара, с рыночной площади Танграда, она не просыпалась.

– Встаю, Радагас, – проворчал сонным голосом Олоф, – В чём дело? Уже пора?

– Да, Олоф, пора. Она уже просыпается.

Девушка в плаще действительно просыпалась, ворочаясь на шкурах, разбросанных на полу пещеры. Она открыла глаза и, видимо увидев меня, резко вскочила на ноги.

– Зачем? – взглянула она мне в глаза, – Где Эльд? – голос её задрожал, наполняясь горем и слезами.

– Казнили, – коротко ответил я.

– Я пойду, соберу хворост, – послышался голос Олофа возле входа в пещеру. Девушка шарахнулась, увидев огромного Олофа. Он ушёл, а она перевела взгляд на меня, и огонь заполыхал в её карих глазах, делая их сосудом с пламенем преисподней.

– Кто ты?! – девица-воин достала короткий меч, – Зачем ты меня сюда принёс?!

– Не пугайся и опусти свой меч. Я не желаю тебе зла, – спокойно произнёс я.

Она смотрела выжидающе и с опаской дикой лерны. А я продолжал:

– Меня зовут Радагас. И я спас тебя от смерти, в руки которой ты сама шла, – я усмехнулся, – Лучники убили бы тебя по щелчку пальцев, а стражники бы потом надругались над твоим телом.

Её глаза округлились, и я понял, что это не из-за последней моей фразы.

– Ты Радагас Бульвакский? Потомок Бульвака Арабара и Ардака Убийцы Мордоков? Сын Танкраса?

– И будущий король варваров… – стало тягостно на душе и мрачно. Я не любил, когда вот так меня сравнивали с отцом. Уж слишком мы разные.

Я не успел закончить мысль, как девушка с криком набросилась на меня. Она опрокинула меня и занесла меч, но я успел вывернуть руки и перевернул её. Теперь уже девица оказалась подо мной. Неожиданно она ударила меня промеж ног. Я схватился за причинное место, а девушка, встав, схватила клинок и усмехнулась.

– Ах, ты, злыдня! – я выругался, но получилось без особой злобы в голосе.

Она подошла ко мне. Подножка. Я снова овладел ситуацией, зажав бедняжку своими ручищами так, что её нежные и маленькие кисти были под моими ладонями.

– Тише! А не то я оторву тебе руку.

Она всё ещё пыталась вырваться из оков, но куда уж…

Прибежал Олоф.

– Я слышал крики, – грузным голосом отозвался он издалека.

Но, увидев, что я лежу верхом на девушке, расхохотался.

– Радагас, а ты быстрый малый! Я не успел отойди от пещеры и на двадцать ярдов, а ты уже!..

Его хохот раздавался в обширной пещере, как гром.

– Ты осёл, Олоф! Я не это сейчас делаю! – выругался я.

Девушка перестала дёргаться.

Олоф вышел, и хохот ушёл за ним следом.

Я снова взглянул на девицу.

– Я ослаблю захват и встану, если ты прекратишь кидаться на меня с мечом.

Видимо, предложение её устроило, или сопротивляться мне девушка уже не могла, но, так или иначе, она кивнула и к кивку добавила:

– Я согласна, Радагас, сын тирана Танкраса, – в голосе её певучем, но твёрдом, чувствовалось сильное презрение ко мне, к отцу и всему королевскому роду.

Усевшись на камень подле костра, я стал рассматривать девицу. Её длинные каштановые волосы при слабом свете костра отливали медно-бронзовым цветом, и мне казалось, что они пламенеют и вот-вот загорятся. Девушка села напротив, отгородившись от меня костром. Она накинула зелёный измятый плащ и скрыла лицо под капюшоном.

– Ты узнала, кто я, теперь назови своё имя.

– Моё имя тебе ничего не скажет, так же как и моя история. Но всё же я выполню твою просьбу. Меня зовут Кэрин, я дочь крестьянки и место мне на поле, собирать ячмень. Но я не захотела такой жизни.

– Тебе захотелось приключений… – тем же тоном продолжил я.

Она умолкла, возможно, потому, что я попал в цель.

Я взял несколько поленьев и закинул их в костёр, пламя поглотило дерево, как вода поглощает сушу. Костёр разгорелся сильнее, добавляя свой свет к вечернему свету сумерек, робко заглядывающему в пещеру через узкий вход, и я смог различить круглый мягкий подбородок, светлую кожу, кажущуюся сейчас, в свете пламени, медной, и чёрные живые глаза, а может, это они только казались чёрными.