Анатолий Махавкин - Пасынки Страны

И ведьма старела. Стремительно, точно я просматривал жуткое пособие о взрослении, пущенное в ускоренном режиме. Гладкая кожа лица пожелтела и покрылась глубокими морщинами, а изящные ладони стали напоминать лапки больной обезьяны.

Внезапно Вероника, теперь весьма напоминающая Бабу Ягу из старых фильмов, нашла в себе силы приподняться и вцепиться в мою штанину.

– Ты, – прошамкала она беззубыми дёснами, – ты думаешь, что победил? Может, ты и убил меня, но счастья тебе всё равно не видать!

Выпалив это, колдунья разжала пальцы и рухнула на ступени, содрогаясь, точно листок в бурю. Впалый рот распахнулся чёрным провалом, глаза заволокло тусклой поволокой, а грудь перестала подниматься. Но безжалостным силам оказалось мало одной смерти, и они довели дело до конца, превратив тело в мумифицированный скелет, удивлённо уставившийся пустыми глазницами в ночное небо.

Пребывая в некотором ступоре от происходящего, я наклонился и снял с костяшек Эхо Бури и Око Ночи.

– Это – моё, – строго сказал я покойнице.

– Ты – настоящий говнюк! – выпалила Рита и зарядила мне в челюсть, вынудив плюхнуться на задницу. Опять. – Я даже не знаю, что хочу с тобой сделать! Убить заразу будет слишком мало!

– Можно просто поцеловать, – посоветовал я, потирая ушибленное место и растерянно разглядывая своих друзей. Вера и Сергей смущённо прятались за спиной разъярённой вампирши, положившей ладони на бёдра, а водяной ещё и непрерывно разводил руками: дескать, сделал всё, что мог. – А то последнее время все почему-то норовят стукнуть по мордасам.

– Удивительно, отчего это? – приближающаяся Марго просто сочилась сарказмом. – Или ты ждёшь от меня благодарности за то, что стукнул меня в челюсть и отправился героически помирать во дворец этой дохлятины?

– Большую часть времени она не была такой уж дохлятиной.

– Догадываюсь, – Рита подняла голову, рассматривая дыру в окне и бардак за стеклом, – зная тебя, я готова предположить, что вы трахались на люстре и ты затрахал дамочку до вот такого состояния.

Серёга глухо гыгыкнул и тут же заткнулся.

– Ну, так и что будешь делать? – осведомился я, больше ожидая ещё одной честно заработанной оплеухи.

Вместо этого меня подняли, немного очистили от пыли. Всё же поцеловали.

А потом – разрыдались.

У Марго приключилось нечто подобное короткой, но яростной истерике. Судя по всему, она уже не ожидала увидеть меня живым. Пришлось переждать большие слёзы и удары кулаком по груди. Вера тоже совершенно расклеилась, но там всё сделал Сергей, быстро успокоив хлюпающую носом русалку.

– Рит, – тихо сказал я, прижимая вампиршу, – давай ты как следует поплачешь немного позже. Есть дело, которое не терпит отлагательств. Эта сволочь, – я кивнул на труп ведьмы, – бросила Еву и Рекса в каком-то саду, чтобы они умерли на рассвете.

– О чёрт! – Маргарита охнула. – Что же ты молчишь?

Угу. А у меня была возможность сказать раньше?

К сожалению, я не удосужился поинтересоваться у Вероники, где находится упомянутый ею сад, и поэтому некоторое время мы потратили впустую, изучая левое крыло дворца, где обнаружили только заброшенные конюшни, где, судя по запаху, некоторое время обитали оборотни, да старый склад предметов непонятного назначения. Ни малейших признаков сада, ибо не считать же таковым одичавшие кусты вдоль каменной дорожки.

Когда и по другую сторону дворца мы не обнаружили ничего похожего на деревья, я начал паниковать. Учитывая злобный характер Вероники, которая могла и соврать. В таком случае наши друзья могли находиться и на самой вершине горы, куда мы уже определённо не успевали.

Ф-фух! И не надо.

Позади постройки, вырубленный в самом теле горы, обнаружился небольшой участок, примыкающий ко дворцу. Мог бы и догадаться, что Вероника не станет удаляться от хранящей её молодость постройки. Сад, видимо, имел выход во дворец, но времени искать его уже не оставалось, поэтому нам пришлось прыгать метров с пятнадцати и приземляться едва ли не в ручей, задорно булькающий по каменному жёлобу.

Небольшие светильники, напоминающие грибы, торчали повсюду из земли, наполняя пространство сада волшебным малахитовым сиянием. Деревья цвели крупным белым цветом, и мягкий приятный аромат щекотал ноздри, пока мы бежали по дорожке из красного кирпича, огороженной невысоким, по колено, барьером из необработанных гранитных глыб.

Дорога быстро вывела к своего рода центру: здесь сходились несколько ручьев, соединяя потоки в тёмном пруду, гладкая вода которого поддерживала меланхоличные кувшинки огромного размера. Фонари на длинных тонких опорах отражались в водоёме, и в их свете мы тотчас заметили искомое.