Геннадий Тарасов - Стена Неведения

– Вот с кем следует тебе познакомиться в первую очередь, – сказал центурион Сержу. – Это наша маркитантка, лихае, а по совместительству также медсестра и санитарка Фаня Данунахер, по прозвищу Невменяемая.

– В смысле? Зачем же ее здесь держат, раз она невменяемая? – удивился Серж.

– Так потому и держат, что невменяемая! Служит на совесть и без залетов.

– Но зачем? Невменяемая, в смысле – сумасшедшая?

– Узнаешь, – с улыбкой и намеком на нечто особенное пообещал Иван Станиславович.

– Салют, Фаня! – приветствовал он маркитантку. – Идущие мимо приветствуют тебя! Как торговля?

– Да ну на хер, о чем ты говоришь, центр? – томно и как бы нехотя, потягиваясь, как кошка, ответствовала девица. – До получки еще десять дней, какая, в натуре, торговля? Все в долг в основном, под запись.

– Ну, так ведь все вернется, правда?

– Надеюсь. Если двухсотых не будет.

– Работаем над этим, чтобы не было. Да ты ведь и сама причастна. Но не будем сейчас о грустном. Вот, принимай новенького на довольствие.

– Кто такой? – спросила лихае и медленно, нарочито безразлично, начиная с носков берцев, подняла взгляд на Сержа и посмотрела прямо ему в глаза. Серж вида, конечно, не подал, но от ее взгляда его просто бросило в жар. Немного. Потому что, если не принимать во внимание, что глаза зеленые, а кудри рыжие, девица была в точности похожа на Моргану, соседку его по дому в Сосновом бору, с которой он, и суток еще не прошло, как, общался довольно тесно.

Докучеев оглянулся на него.

– Кстати, да. Как тебя представлять личному составу? Тут у нас все сами себе имена выбирают, или ники, как теперь говорят. Часто довольно необычные.

– Серж. Зови меня так. Зачем мне новое? Серж.

– Угу. Серж он! – передал центр сообщение зеленоглазой маркитантке.

– Я слышала, – пропела она в ответ – Что ж, мне нравится. Я Фаня.

– Фа?

– Нет, Фаня. А то, что ты там себе воображаешь, поверь, не имеет никакого отношения к реальности. По крайней мере, теперь.

– Да у вас тут, я смотрю, уже и диалог наладился, – засмеялся ротный. – Ну, что, берешь парня на пансион?

– Как же не взять такого красавчика?

– Тогда, может, и на комплексное обслуживание примешь? По случаю прибытия и в целях скорейшей адаптации? Или у тебя на сегодня кто-то уже есть?

– Кто-то у меня всегда есть. Но кого-то можно и подвинуть по такому случаю.

– Вот, слышал, можно подвинуть. Ты как? – спросил Докучеев. Серж не сразу понял, о чем они говорят, а когда до него дошло, что имеется в виду, он неожиданно смутился.

– Нет, нет, не сегодня, – поспешил он отказаться от предложения. – В другой раз, как-нибудь.

– Ну, смотри сам. Только другого раза ведь может и не быть. Ладно. Тогда, раз он пас, ты, Фаня, запиши меня на прием.

– Вне очереди по двойному тарифу, ротный.

– Само собой!

Они пошли дальше. Оглянувшись через пару шагов, Серж поймал на себе задумчивый взгляд маркитантки, которым она провожала его. Встретившись с ним глазами, она грустно ему улыбнулась и покачала головой. Как странно все смешивается, подумал Серж. Реальность заплетает косы, украшает их лентами разноцветными, бантами, цветами. И эти бесконечные совпадения. Это действительно случайность, или мы все-таки в матрице, и так она себя проявляет? И как еще проявит?

Дортуар представлял собой обширное открытое пространство, потолок в котором поддерживался двумя рядами квадратных колонн, расположенных слева и справа от прохода. За ними перпендикулярно к окнам плотно стояли двухэтажные солдатские кровати, застеленные зелеными с белыми полосами по краям шерстяными одеялами. Возле каждой кровати тумбочка, перед каждой, в ногах, табурет, – в общем, все как в любой другой казарме. Необычным было то, что на многих кроватях лежали бойцы, кто спал, кто читал, кто просто таращился в потолок, слушая что-то через наушники, и при этом никто даже не пошевелился, когда они вошли. Ни тебе «Рота, смирно!», ни «Центурия, к оружию!»

– Пусть отдыхают, – пояснил ротный. – За неделю в окопах так ухайдокиваешься, что столько же отсыпаться приходится, чтобы к следующему охранению быть более-менее в норме. Но ты не поверишь, некоторые уже на другой день в казарме скучать начинают и рвутся на передовую. За тот же гонорар готовы рисковать дополнительно, прикинь!

Они прошли в самый дальний конец помещения, там Докучеев принял влево и, пройдя за колонны, остановился.

– Вот, – сказал он, обращаясь к Сержу, – твоя епархия.

Здесь, в этом углу казармы, стояли, выстроившись в ряд, шестнадцать двухэтажных кроватей. Сиротой выглядела одиночная койка, предварявшая строй и отделявшая его от предыдущего взвода.