Геннадий Тарасов - Нелюбим

Часть 1. Тонкая грань

.1.

Одна давняя история

Все началось с трех истрепанных временем никому не нужных газет.

Три заметки, весьма противоречивые, смутные и скудные, на старых, чудом избежавших обычной их участи, газетных листах – вот и все, обладателем чего он стал невзначай.

Три весточки из времен давних, когда газеты, помимо традиционного сарафанного радио, были практически единственными источниками информации.

Тем более удивительно, что эта история дней минувших заинтересовала его. Зацепила, даже. Быть может, тайна, в ней блеснувшая, нераскрытая тайна, не утратила своей привлекательности и в наше время? Ну, это бесспорно так. И еще – тонкий флер романтики. Некое странное чувство, будто тайна эта, прекрасная, необыкновенная, манящая, еще жива и ждет своего первооткрывателя. И очень хочется стать им самому, потому что еще не все отгремели громы и мерцают вдали зарницы – надо лишь приглядеться внимательно и увидеть то, что на самом деле лежит на поверхности. Вот же оно, вон там. Сделать всего лишь один еще шаг…

Никогда прежде предчувствие тайны не обманывало его, на этот раз ощущение ее присутствия было гораздо сильней. Чем дольше он к нему прислушивался, тем острей и сильней оно становилось, заглушая голос разума, растапливая ледок рациональности и неумолимо отливаясь в уверенность, что его эта история касается напрямую. И наполнялась грудь сладким томлением, и учащенно билось сердце.

Тайна!

В мерцании звезд и в шелесте листьев, в отголосках далекого грома, в свежести летнего утра, в мимолетном взгляде и улыбке женщины, да в самой жизни – тайна! Куда ни пойди, к чему ни прикоснись – всюду она. И, пожалуй, не найти на земле человека, способного остаться равнодушным у ее порога. Если же запах тайны уловит журналист, молодой и горячий, он просто обязан относиться к этому обстоятельству, как к подарку судьбы, и идти навстречу тайне до полного над ней торжества.

Так считал Тант, а люди, знавшие его близко, утверждали, что он – толковый парень.

Вечерами, возвращаясь домой, он разжигал камин и устраивался подле него прямо на полу. Он раскладывал перед собой газеты и разглядывал их с затуманенным взором, сквозь потрескивание поленьев в огне вслушиваясь в живущие еще, как ему чудилось, в пространстве отголоски давней истории. Казалось ему, что еще мгновение, еще одно только усилие, и он все уловит и поймет. Он делал это усилие, но сознание срывалось, он срывался, звуки сливались в одну протяжную, заунывную ноту. Мгновение это тянулось невыносимо долго, до головокружения, до надрыва. Обессилев, но, не прозрев, не проникнув ни на шаг дальше, он валился на ковер, стискивал зубы до костного хруста, и лежал так, с колотящимся сердцем, пока вполне понятный и ласковый лепет пламени не успокаивал его, приникая к ушам живительным бальзамом.

– Кто тут говорит о чуде?! – восклицал он, спрашивая кого-то невидимого, и тут же возражал ему: – Никаких чудес не было, нет и быть не может! Все это есть только жизнь, самая обыкновенная, обыденная наша жизнь. Эх, народ… Вот Альвин меня бы понял. Альвин, Альвин…

Он брал газету и снова вчитывался в знакомые строки.

«…Вчера, в полдень, на центральной улице нашего города произошли трагические и таинственные события. Горожане, имевшие несчастье прогуливаться там перед обедом, были поражены громом и ослеплены молнией – в буквальном смысле слова. Надо сказать, что небесные эти неурядицы случились при солнечной ясной погоде, когда ничто совершенно не предвещало подобных катаклизмов. Все приключилось так внезапно, что никто толком не успел ничего заметить. Гражданин С*, однако, заявляет, что дело обстояло следующим образом.

Некая светловолосая девочка лет пяти, закричала, по словам гражданина С*, весьма пронзительно, и бросилась навстречу некой молодой особе. При этом, девчушка незадачливо толкнула гражданина С*, который по причине больного зуба весьма серьезно отреагировал на такое нарушение личного спокойствия, отчего, собственно, и запали ему в душу, и даже глубже, если это возможно, описываемые события. Не успела упомянутая выше особа подхватить на руки упомянутую же выше девчушку, как прозвучал взрыв. Раздался страшный грохот, и что-то ослепительно вспыхнуло, гораздо, по словам гражданина С*, ярче магниевой смеси. Когда гражданин С* вновь обрел способность видеть, в голубое небо над его головой быстро улетал большой огненный шар, в скором времени там без следа и растаявший.