Чингис Цыренов - Звериные души

– Может всё-таки в этот раз лучше здесь наверху на ночь остановимся, не заходя в сам город. Мне что-то не по себе, – задумчиво промолвил Макс.

– Давай… Не хотел тебе говорить… мне тоже не по себе… стало, – Даши тут же принялся готовить себе место для сна.

Ребята молча поели хлеба с мясом, запили всё водой, расстелили плащи на траве и улеглись на них, укутавшись. Стемнело. Стало гораздо прохладнее. После зимы земля ещё не успела до конца оттаять и совсем не прогрелась, они ощущали исходивший от неё холод. Очень спасало то, что зимняя шерсть у котов ещё не выпала полностью. А точнее, линька только началась. Поэтому друзьям не было особенно холодно, и они не боялись простыть, лёжа на холодной земле. Некоторое время они смотрели на звёзды и молчали. Слышно было лишь стрекотание кузнечиков в траве.

– Макс, как думаешь, случись что, сумеем ли мы справиться хоть с одним дикарём из этих Брэкки? – прервал молчание Даши.

– Не знаю… вряд ли. Я слышал, что один воин дикарей по силе равен пятерым нашим. Наверняка, преувеличили, но всё же…

– Я тоже слышал… Как думаешь, они вообще похожи на нас? Как они разговаривают? И вообще, откуда они взялись? – Даши резко приподнял голову – обрадовался, что Макс поддержал беседу.

– Учителя в школе рассказывают, что они… другие. И язык у них какой-то другой. Примитивнее, что ли.

– Что такое “примитивнее”?

– Ну, проще. Звуки, которые они издают, не похожи на нашу речь.

– Но они же мыслят почти как мы? Уж точно не как глупые коровы. Значит, разум у них есть. Не пойму, почему они другие, не такие как мы? Почему мы ходим на двух лапах, а они на четырёх? И что вообще за Древние? – сыпал Даши вопросами и пристально глядел на Макса, выпучив глаза.

– Да не знаю я! Не знаю, – раздражённо прорычал Макс. – Наверное… в школу надо ходить чаще. Всё, Даши, спи уже.

Рыжий опустил голову и спустя мгновение захрапел. Храп был негромким, он почти сливался со звуками степи, стрекотанием насекомых и завыванием ветра, поэтому не было беспокойства, что привлечёт чьё-либо внимание. Макс всегда удивлялся и даже немного завидовал умению Даши так моментально засыпать за несколько секунд. У самого же в голове была куча мыслей. Слишком многое нужно было обдумать прежде, чем уснуть.

Макс решил для себя, как только вернётся домой, попробует выведать у матери подробности о прошлой жизни за стеной и главное… об отце. Он взрослеет, в голову приходят совсем другие мысли, хочется знать многое не только о жизни в городе, но и о том, что происходит за стеной.

Он закрыл глаза и попытался представить, каким был его отец, но образ в голове не появлялся, а если б и появился, то был бы, скорее всего, сформирован рассказами матери, нежели настоящими воспоминаниями. А воспоминаний то и не было вовсе. Не помнил он его совсем. На этот раз не постесняется и спросит у матери… Непременно спросит…

С этой мыслью Макс уснул…

Ал’Тан приоткрыл глаза. На глиняном потолке расползалось мокрое пятно, напоминавшее очертания одного из древних материков, о которых он читал в старинных книгах. Очень хотелось ещё чуток поспать, но нужно было вставать. Он высунул лапу из-под одеяла. Почувствовав холодок, он не смог оказать сопротивление сильному желанию спрятать лапу обратно в нагретое местечко.

Была глубокая ночь, когда он получил от хозяйки квартиры ключ, еле поднялся по скрипучей лестнице. Не хотелось будить соседей. Открыл дверцу и, толком не осмотревшись, рухнул в кровать без сил.

Поборовшись с собой ещё немного, Ал’Тан резким усилием откинул одеяло и встал с кровати. Он огляделся и принюхался. В комнате пахло сыростью, заплесневелой древесиной и чем-то ещё… похожим на едкий запах разлагавшейся крысы.

Свет в комнату проникал с улицы через единственное прямоугольное окошко с деревянной рамой, покрытой когда-то давным-давно белой краской, пожелтевшей, усеянной трещинками и заусенцами от старости. Окошко прикрывали выгоревшие на солнце и не подходившие к нему по высоте занавески. Шторки оставляли открытой снизу широкую область окна, сквозь которую в комнату проникал солнечный свет и мощным потоком падал вниз, образуя на дощатом полу яркую широкую полосу.

“Ну и дыра. Вряд ли, я задержусь здесь надолго. Я мог бы быть сейчас совсем в другом месте. Или не быть вовсе… На первое время сойдёт,” – успокоил себя Ал’Тан и подошёл к окну.

Лапы ступили на нагретую солнцем область пола и тепло волной снизу-вверх поползло по телу. Ал’Тан потянулся, урча от удовольствия. Ночью он очень замёрз в постели, несмотря на то, что спал, свернувшись калачиком.