Тимур Волков - Суккуба – дитя тьмы, плод похоти

– И что мне по-твоему делать? Я голоден и никаких планов, кроме сытного перекуса, у меня не было! – демонолог сложил руки на груди. – А не ты ли разбудила меня сегодня? – с прищуром спросил чернокнижник.

– Не хотите ли почитать книги? – нашлась нимфа, проигнорировав вопрос. – Я принесу вам чего-нибудь перекусить! У вашего брата грандиозная библиотека, – натянуто улыбнулась девушка.

Моргель задумался, задержал взгляд на её груди (точнее, на её отсутствии) и с лёгким раздражением сказал:

– Ладно, плоскодонка ты моя кухонная, чудо зелёное, уговорила.

Нимфа радостно поклонилась и ненадолго исчезла, оставив тёмного мага наедине со своими мыслями и серым камнем, который выкатился из-за угла, за которым скрылась служанка.

«Я думал, что кроме одержимых у брата в подчинении никого не бывает. Значит ошибался. Но бесит то, что они себя ведут почтительно со мной, лишь потому, что так им наказал Калигмор», – младший брат от досады сжал кулаки. «Если б он был тут, то я стал обыкновенным гостем. И отношение ко мне изменилось бы кардинально. Но сейчас их сдерживает страх оплошать перед своим настоящим Господином. Надо этим пользоваться, пока есть возможность. Но не стоит перегибать палку и гневить старшего брата из-за мелочей. Хоть некоторые одержимые сучки так и норовят побегать передо мной чуть ли не нагишом! Манят, чертовки…» – парень блаженно улыбнулся, вспоминая события прошлой ночи.

Нимфа вернулась: в её руках был серебряный поднос с чайничком, одной кружкой и тарелкой пирожных. Девчонка поспешила проводить демонолога в библиотеку.

По пути чернокнижник заприметил одну одинокую милую картину. Да, она показалась ему именно такой: на белоснежной простыне, подперев подбородок рукой, лежала суккуба. Кожа её была цвета топлёного молока. Она носила неприлично короткое платье и пышную белую юбку, а на изящных руках – серые кружевные перчатки. Сзади её одежд лишь пара завязочек, и всё – спина открыта полностью. Каштановые волнистые волосы струятся по плечам, а из-под них виднелись охристые завитые рожки. Уши были длинные и заостренные, а пухлые губы нежно-алого цвета. Небольшие красные крылья занимали практически весь задний план, а хвост, того же цвета, выходил на передний. Также по простыне были разбросаны бутоны роз. Ну и, конечно же, под локтями суккубы покоился белый череп.

– Мне бы такую, – томно вздохнул Моргель. – Исправить только некоторые места… – замечтался парень. – Но я не художник, чтобы править картины. Я – чернокнижник. Я могу создать эту красоту… иным способом, – эта мысль не давала покоя демонологу всю оставшуюся дорогу.

Входом в книжные покои служила высокая арка. Над ней, высоко-высоко, из огромных окон струился тусклый свет. На стенах, между многочисленных шкафов, были развешаны десятки картин: больших и маленьких, старых и новых, современных художников и неизвестных авторов. Калигмор равнодушно относился к искусству, а вот его покойный отец был большим любителем, поэтому избавиться от них рука просто не поднималась. Изредка на стенах среди полотен встречались небольшие фонари. Юная горничная проводила мага по лестнице в нижний ярус библиотеки, к небольшому столику с удобным креслом (скорее это даже был кожаный трон). Пока тёмный маг располагался в объятьях кресла, нимфа разместила содержимое подноса на столе.

Моргель огляделся. Сбоку от себя он обнаружил ещё одну интересную картину, девушка на которой показалась ему смутно знакомой. Она сидела на старом пыльном пианино с опущенной головой. Лица почти не видно: на голове тонкая длинная фата. Облачена героиня в платье цвета индиго: короткое, тусклое и без рукавов. Фон полотна был чёрный и непроглядный. На клавиши опущена голова скелета – девушка гладит его бледной и тонкой рукой. Если приглядеться, то можно разглядеть под фатой небольшие рожки, закрученные назад. Это была та же суккуба. Только картина вся в тёмных тонах, абсолютно другая, будто более поздняя: крылья суккубы увеличились в размере и теперь перепончатые отростки, усеянные узором кровавых вен, полностью не влезали на задний план и скрывались где-то в темноте. «Интересно, какой художник сотворил полотна с этой особой? Она как живая: каждый сантиметр её тела въедается в мою память, заставляя думать о ней и разглядывать полотна вновь и вновь. Магия красоты. Чёрт бы её побрал!» – прикусив нижнюю губу, впал в раздумья демонолог.

Нимфа дернула Моргеля за плечо:

– Хозяин! Мне бы хотелось показать вам витраж, исполненный одной очень интересной особой!