Фельдмаршал Пёсель - Кольцо предательства

– Продано за триста золотых столику номер тринадцать! – раздался приговор для закованной в кандалы эльфийки, пока десятки взглядов завистливо пожирали её масляно-чёрную кожу через полупрозрачную ткань дорогих одежд. Девушка покорно ушла, ведомая волей массивного ошейника, который, казалось, в любой момент мог проломить её тонкие ключицы собственной тяжестью.

– А сейчас, наши многоуважаемые гости, мы хотим вам представить лот номер одиннадцать. Грозная воительница, покорительница горных вершин – очаровательная кали!

На сцену вывели очередную девушку. И даже под влиянием ошейника походка её была мягкой, зверино-хищной.

По залу пронёсся потрясённый вздох.

Даже ошейник не сумел подавить в глазах рабыни жгучую ненависть.

Спустя пару мгновений гости оживились, зашуршав тихими обсуждениями. Отмечалась подтянутость и развитость смуглого тела, изучался каждый шрам – кто-то даже предполагал, какой именно хищник мог его оставить на теле потенциального приобретения. Женским голосом прозвучало замечание украшениям, которые не подходили белоснежным волосам кали, и вообще «нужно было выбрать другую причёску, высокая коса – это слишком агрессивно». Кто-то со смешком отметил, что с трудом представит себе кали с венком на голове и игриво завитыми локонами. Эту реплику подхватили негромкими усмешками и лёгкими ухмылками.

И лишь охрана напряжённо следила за длинными мохнатыми ушками рабыни, в такт их подергиваниям сжимая рукояти своего оружия.

– Итак, стартовая цена: двести пятьдесят золотых! Шаг аукциона: двадцать пять…

Не успел ведущий договорить, как возле одного из столиков взметнулась табличка в руках слуги.

– И сразу столик номер тридцать три вступает в торг! Двести пятьдесят золотых раз! Столик номер двадцать два – двести семьдесят пять золотых! Столик номер девять: триста золотых!

– Триста пятьдесят золотых! – выкрикнул поднявший табличку слуга.

– Столик номер девятнадцать поднял цену до трёхсот пятидесяти! Итак, триста пятьдесят золотых раз! Триста пятьдесят золотых два…

– Пятьсот! – раздался голос, но уже не прислуги.

Бурные обсуждения прервались на полуслове от подобной дерзкой ставки. Кто-то недоумённо переглядывался. Кто-то замер со столовыми приборами в руках. Кто-то что-то хмуро подсчитывал про себя, поглядывая на кали.

– Пятьсот! – воодушевлённый голос ведущего едва не сорвался на радостный смех. – Пятьсот золотых предлагает столик номер тринадцать! Дамы и господа, думаю, вы согласитесь с тем, что уже давно не было таких ожесточённых торгов! Вы ничем не уступаете этим прекрасным воительницам!

Зал принял реплику благосклонными аплодисментами.

– Итак, пятьсот золотых раз! Пятьсот золотых два! Пятьсот золотых три! Продано! Продано за пятьсот золотых господину за столиком номер тринадцать! Уважаемый гость определённо знает толк в экзотике!

Рывок со сцены.

Лязг обнажившегося оружия.

Кто-то из дам в ужасе вскрикнул.

Вспышка искр, взвившаяся стеной вокруг сцены.

Слабый отчаянный рык и звук рухнувшего на сцену тела. Кали так и не вырвалась в зрительный зал.

– Какая воля! Какая сила духа! – лишь единицы сумели различить в восторженном голосе ведущего волнение. – Дамы и господа, вы только полюбуйтесь этой природной непокорностью, которая позволила обойти наш рабский ошейник! Я определённо завидую хозяину этой гордой красавицы!

В этот раз хлопки были куда скромнее.

Вышедшие охранники подхватили лишившуюся чувств девушку и унесли её со сцены.

– А теперь, дамы и господа, – в зале стало ощутимо темнее, – последний лот.

Все в зале затаились. Предвкушение. Азарт. Любопытство. То, ради чего они сегодня вообще здесь собрались.

– Признаться, мы до последнего не могли поверить, что нам удалось завладеть таким редким экземпляром. Думаю, слова здесь будут излишни: вы должны сами, своими глазами, увидеть предмет нашей гордости.

К последней реплике ведущего зал уже утонул в непроглядной тьме, отчего особенно ослепительной показалась вспышка единственного луча в сердце сцены.

Зал перестал дышать.

Была ли эта игра организаторов с освещением, или же волосы новой девушки действительно сияли своим собственным светом… кто-то из гостей разглядел драгоценные нити, густо вплетённые в пряди рабыни.

Когда глаза присутствующих привыкли к искрящимся переливам на сцене, все обратили внимание на отсутствие ошейника.