Александр Козырев - Темный круг. Наследие Вассар

Лодин продолжил:

– Ты же знаешь, мы не можем рисковать. Лучше помоги мне и займись отправкой людей, – он бросил взгляд на куклу. – И отвлекись уже от этих мыслей.

Кукла полетела в приоткрытую дверь.

– Зачем ты это сделал? – Клари стремительно поднялась, но муж уже вышел из комнаты, не проронив больше ни слова.

– Вот и оставайся там! Вместе со своим советчиком Легуром! – Она нашла куклу в коридоре и, звучно хлопнув дверью, спряталась в комнате.

Оставшись одна, она расплакалась, судорожно прижимала к себе куклу. Разговор о ребенке за много лет, прожитых вместе, оставался закрытой темой. Они давно решили, что не будут иметь детей. Слишком опасно. Но она ведь – отпрыск этого проклятого рода – не унаследовала его кровь! Значит, и ее дитя может родиться иным. Эта мысль время от времени не давала ей покоя, она мучилась сама, мучила Харраса, понимая, что он – здебор – никогда не разрешит себе этот шаг, даже если шансов будет поровну.

Лодин спустился вниз в каминный зал и тут же рухнул в кресло. В камине совсем недавно потух огонь, угольки еще тлели под тонким слоем белесого пепла. Подкинув немного дров и поворошив угли, он вытянул ноги к камину и уставился в темный просмоленный потолок. Он решил переждать, пока Клари успокоится. Для себя он давно все решил, но она – женщина, ей больно.

В камине разгорелось пламя, тонкие его язычки потянулись к пропитанной смолой коре – древесина зашипела, затрещала и вот уже вся занялась огнем.

«Как сговорились сегодня», – подумал здебор, вспомнив разговор с Легуром.

Хран был против его союза с Клари, один Легур тогда поддержал его. Если бы Клари знала, что мнение Легура и сейчас идет вразрез с мнением всего Храна, она бы очень удивилась. Но Харрас запретил Легуру когда-либо заговаривать с женой об этом, потому что решение он принял давно, сразу после той истории с сыном бояра Лотара. Он думал, что жена смирилась.

«Что это? Сул-Ур? Он близко и уже испытывает нас на прочность? Сколько таких проверок было во время Аларской войны?»

Пламя добралось до очередного полена – вспыхнуло и осело на чернеющей древесине. Со свистом из камина вылетел схваченный огнем кусочек коры, упал у ног здебора. Он растоптал его, не дав огню оставить след на побуревшем полу, затем поднялся по лестнице и приник к двери. Она тут же распахнулась: Клари ждала, когда он вернется.

– Прости, – сказала она.

Он обнял ее и, запустив руку в густые волосы, тихо произнес:

– Ты меня прости. Я не должен был.

Сивер проснулся рано: его разбудил шум у городских ворот. Отряд здебора Харраса вернулся в город, пришедшие громко переговаривались со стражниками, обмениваясь новостями.

Дверь распахнулась, быстро наполнив крохотную комнату прохладой.

– Просыпайся, пора коней кормить! – раздался знакомый голос, и дверь тут же захлопнулась.

На улице было пасмурно, вставать совсем не хотелось. Мальчишка медленно поднялся и принялся одеваться, все еще прислушиваясь к голосам с улицы. Ему показалось, что всадники были чем-то встревожены, но, как он ни силился, разобрать что-либо не смог. Пока одевался, услышал, как с лязгом опустились металлические решетки, а затем едва слышно затворились городские ворота. Всадники ушли вверх к черно-белой башне, понял Сивер, открыл дверь на улицу и огляделся. Маленькая площадь перед воротами уже опустела.

Небольшой дом, в котором уже три года жил мальчишка северянин, вплотную примыкал к городской стене. Над входом нависали балконы дозорной башни, покоившейся на приземистых широких воротах. Обветшалую крышу прикрыла не так давно возведенная дополнительная деревянная башня с узкими бойницами.

От городских ворот в разные стороны расходились три главные улицы: две, изгибаясь, тянулись вдоль массивной стены и смыкались с обратной стороны, окольцовывая Вартияр, третья стрелой летела через весь город, пока не упиралась в стену, закрывавшую собой необычайно высокую даже для пограничного города черно-белую башню. Поначалу, когда мальчик только прибыл в Вартияр, он каждый день с любопытством всматривался в огромное строение, разрезающее брюхо низко летящих туч, и ему казалось, что именно из-за этой башни в городе часто стоит мерзкая дождливая погода.

Напротив скромного обиталища Сивера расположились конюшни. Ему нравилось ухаживать за лошадьми. Чаще всего это были уже привыкшие к нему скакуны дозорных и городских стражей. Но, когда в городе останавливались крупные караваны, ему нередко поручали ухаживать и за лошадьми приезжих торговцев: насыпать корм, натаскивать воды из колодца, готовить мягкий настил и чистить шерсть гордых животных. В такие моменты он мысленно уносился далеко на север, откуда был родом. Сивер вспоминал, как помогал отцу собираться на охоту, провожал его за ворота крепости… Размеренная, понятная, дорогая его сердцу жизнь с родителями в Теплом ветре осталась в невозвратном прошлом, в настоящем же его окружал чуждый ему, холодный город.