Богдан Кудлай - Лигеметон. Ложный Апокриф

Рокси расстегнула «чепчек для близняшек», но оставила его на себе, подошла и оседлала вожделеющего мужчину лицом к лицу.

– Как тебя зовут, дорогой? – Двигая тазом, она мягко терлась о его конец сквозь темные брюки.

– Ч-чарли. А теб-бя?

– А как тебе нравится?

– Мне нравишься ты. Ты такая сладкая.

– Поэтому меня и зовут Кэнди.

Рокси-Красная Шапочка, а теперь уже Кэнди ловко расстегнула пуговицы его рубашки с короткими рукавами, проскользила ладонями по груди, вытянула руки над плечами Чарли, тот понял ее без слов и стянул белую кружевную ткань – черная бабочка на груди расправила узорчатые крылышки. Бабочка дышала, трепетала перед лицом Чарли, который не утерпел и провел пальцами по ложбинке между упругих грудей, снизу верх и обратно.

– Хочешь их?

– Да-а.

Одной рукой Кэнди обхватила левую грудь, поднесла вплотную к губам Чарли, взяла бокал и не спеша, капая себе на затвердевший от возбуждения сосок прошетала: – Пей. Послушный Чарли открыл рот и принялся ловить шипучие капли языком. Когда бокал опустел, и поток струек по коже прекратился, Чарли по-прежнему продолжил сосать столь сладкую для его вкусовых рецепторов Кэнди. Он неуклюже игрался с набухшими сосками (подобное он не проделывал даже с Дженнис, которая в данный момент ждала простодушного женишка дома, лежала в постели, нет-нет да и поглядывая на часы, открываясь от бульварного романчика; она и представить себе не могла что в данную минуту Чарли уподобился главному герою ее книжонке).

Чарли думал исключительно о том, как угодить Кэнди. Вожделел лишь ее одну. Ее сладкое тело. Похоть заполнила его целиком и полностью. Грех сладострастия вытекал из потовых желез, очки запотели, кровь приливала к половому органу, похоть пьянила сильнее наикрепчайшего алкоголя.

– Чарли, – прошептала она ему на ушко, – чмокни меня.

Рокси с натяжкой можно было окрестить красавицей, но мужчины (женщины в том числе) вряд ли отдавали себе в том отчет – против чар симплигатов не устоял бы и самый закоренелый асексуал. Что и говорить о каком-то Чарли. Он запал на нее, как погружающийся в воду утопающий. «Прикосновение Дэви» слетевшее с губ Рокси возбудило определенные участки мозга Чарли, навевая видения, звуки, запахи, ощущения, которых на самом деле нет; настолько приятные, что Рокси стала для него личной богиней. А богиням полагается приносить жертвы…

Они сползли на пол. Рокси сдирала с Чарли одежду, а он только мешал, щупая ее везде, куда только дотянутся потные ручонки. Порочная парочка была уже на взводе.

И вот одурманенный Чарли лежит на полу со спущенными до колен брюками, содрогается, пыхтит, наслаждается гладким (как ему кажется) телом. А Кэнди при этом упивается вовсе не его крепким дружком, а похотливым желанием. Верный до прошлой минуты простачок Чарли послал моральные принципы куда подальше и наполнил сердце похотью, давая Рокси ощутить бурный прилив Силы, жгучий тело и заставляющий биться в экстазе внутренне «я». Так продолжалось длительное время. Минута за минутой. Тела содрогались как в эпилептическом припадке.

Извечная дурь человеческая – гнаться за сладкой плотью, и тереться о нее как можно плотнее, все жарче, не отдавая себе отчета в том, что это не более чем изящная оболочка. Все пустые творят одно и то же. Им может казаться, что они грешат неповторимо, но по большей части в их грешках нет ничего оригинального. Что такое похоть? На всем свете какая-нибудь иная вещь не внушает столько блаженства, сколько похоть, ибо она проникает в душу глубже, нежели прочие чувства. Ничто на свете так не покоряет душу. Поэтому, если не иметь в душе оружия, укрощающего похоть, – душа беззащитна и нет ей никакого спасения. Чарли был безоружен во всех смыслах.

Симплигат «дренировала» его с жадностью оголодавшей гиены. Ей было все мало, и она замахнулась на запретный плод.

– Я б-больше н-не м-мог-гу. – Чарли натужно глотал воздух.

– Не останавливайся, продолжай! – Рокси снесло башню.

Воздух вокруг них задрожал, как над жаровней. Губы Чарли пылали, подмышки липкие как пластилин, адреналин кипел в каждой клеточке тела. Рокси вошла в раж и-таки дорвалась до души.

Как и у всех сефиротов, у нее не было власти забрать душу насильно. Она отдается добровольно, при этом предварительно всецело пропитавшись грехом. И Чарли, прилежный, скромный Чарли, вкусивший яблоко разврата Чарли, впустил в себя доселе неиспробованный грех и обнажил душу.