В. Л. Йейк - Дитя пророчества. Книга 1. Точка Немо

– Такого больше не будет, – заверил Деннис. – Тогда я много учился и помогал Норду с уроками, а сейчас я ничего не делаю.

Тони наконец прошел вглубь комнаты и, обогнув кровать, опустился на пол рядом с другом. В карих глазах плескалось беспокойство, которое он даже не старался скрыть. Они читали друг друга лучше, чем самих себя.

– Дэни…

Деннис ненавидел это «Дэни». Он понимал, что Тони вкладывал в него всю заботу и любовь, компенсировал им отсутствие тактильного контакта, использовал его как спасательный круг, когда внутреннее чувство подсказывало ему, что его друга снова выбросило за борт в пучину шторма. Это было обещанием поддержки. Но в то же время это отдавало опасением и настороженностью, недоверием и боязливостью. «Хороший мальчик» – с такими словами обычно люди стараются обойти ощетинившуюся дворнягу, перегородившую им путь. Это «Дэни» имело такие же нотки.

– Не называй меня так.

– Все это время я надеялся, что тебе стало лучше, но нет, ничего не изменилось. Мне противно это признавать, но Норд был прав: твоему брату не следовало соглашаться с тобой. – Тони выдохнул с такой силой, что мог бы похудеть на пару килограммов, и заговорил снова. – Он доверил тебя мне, но я не справляюсь. Ты не доверяешь мне, поэтому все твои проблемы усугубляются и не дают тебе почувствовать себя здесь в безопасности. Сколько бы камер наблюдения и замков здесь ни было, сколько бы заборов ни защищало тебя от внешнего мира, это не поможет. Ты держишься за свое разочарование во мне.

Деннис тяжело вздохнул и зарылся пальцами в спутанные волосы. Усталость продолжала накатывать на него волнами, поэтому он был готов согласиться с чем угодно, только бы его оставили в одиночестве. Однако он не мог.

– Сходи к психологу, Тони. Твоя тяга к самобичеванию утомляет. Если тебе нужна причина грызть самого себя, не используй для этого меня и мое прошлое. Ведь не у одного меня были проблемы со сном, не так ли? Ты точно решил свои?

Это прозвучало жестче, чем изначально планировалось, но не было и в половину так жестоко, как уверенность друга в том, что он делит крышу с бомбой замедленного действия. Это не то чтобы ранило или заставляло Денниса чувствовать себя несчастным: это наводило на некоторые мысли и тягу к определенным действиям. Он с самого детства чувствовал мало и был скуп на эмоции, но всегда понимал, что слова имеют значение и последствия, зачастую – разрушительные. Возможно, поэтому ему было легче молчать и общаться с книгами, ведь их не ранить, открыв рот, в то время как сам Деннис напоминал всем глухую стену, от которой колкости и словесная резкость отскакивали, не оставляя следов. Однако никто не подозревал, что все это откладывается в его подсознании и формирует прочный костяк мнения о людях, который никогда не изменить. Он с малых лет балансировал между холодным безразличием и капитальной злопамятностью. К сожалению Тони, на него это тоже распространялось.

– Пойду распоряжусь насчет бассейна, – произнес он. – Зал свободен, если решишь снова убить в нем весь день.

Деннис проследил за ним взглядом и вдруг понял, что должен сказать что-то еще. Нельзя отпускать его сейчас, после такого разговора, потому что он повысил вероятность звонка Виктору, который сразу же, не дослушав, бросит свои дела и велит подать вертолет на ухоженную лужайку с короткостриженым газоном и недавно посаженным абрикосовым садом. Последствия его возвращения могут быть непредсказуемыми, и возвращение во дворец окажется наименьшей сулящей неприятностью.

Нужно было убедить Тони, что все действительно в порядке, и правильный ответ, заставивший друга замереть на самом пороге, пришел очень быстро:

– Может, пригласим эту чудаковатую парочку на ужин?

– Если ты не настроен на разговоры, можем сразу поехать ко мне.

Ленни оторвался от экрана своего телефона.

– Что, прости? – он говорил громче обычного, чтобы сидящему напротив парню не пришлось тянуться через стол. – Ты что-то рассказывал, я отвлекся.

– Отвлекся? Ты меня вообще не слушал. Что такого интересного в твоем телефоне?

– Нет, ничего. – Ленни поерзал в кресле и попытался влиться в бешеную атмосферу клуба, переливающуюся неоновой лазерной светомузыкой. – Так о чем мы говорили?

Кажется-Кертисс подпер подбородок кулаком и выразительно взглянул на него. Его вьющиеся светлые волосы в ядовито-зеленом освещении больше напоминали маленьких змеенышей, а сверкнувший в глазах огонек придавал виду еще большую дьявольщину.