Борис Конофальский - Инквизитор. Башмаки на флагах. Том четвертый. Элеонора Августа фон Эшбахт

Он сжимал и разжимал кулаки, приходя в ярость. Злился он в основном на Фильсбибурга, полагая, что тот слишком хладнокровен во время дела. Это было невыносимо. Генерал не мог вот так сидеть и ждать, зная, что дорога каждая минута, что всякая следующая может всё изменить, всё перевернуть ему во вред и привести к разгрому.

– Фейлинг, – рявкнул он, – дайте-ка мне мою секиру.

– Господин генерал…, – только и произнёс оруженосец.

– Сержант Хайценггер, ты и твои люди со мной, знаменосец тоже, – продолжал генерал, уже слезая с коня.

– Господин генерал, сие не должно вам, – вдруг заговорил Максимилиан, так и держа окровавленную тряпку возле лица, видно было, что он не согласен с приказом, на памяти кавалера первый раз прапорщик заупрямился и оспаривал его решения, но ума возражения свои излагать тихо у него хватило, – если… вас даже просто ранят, дело будет проиграно… Дело и вся кампания. А может, и всем вашим людям конец придёт.

Волков не слушал, он уже ногу из стремени достал, но тут к ним подбегает капитан Вилли и сообщает:

– Их арбалетчики убежали, господин генерал, пусть Фильсбибург отведёт своих людей, я ещё постреляю, теперь у них доспехи похуже будут, теперь мы их свинцом нашпигуем. Только дайте.

Волков размышлял всего мгновение. Дело было не в предложении молодого капитана стрелков, дело было в том, что Максимилиан прав. Сейчас, когда всё словно подвисло на волоске или, вернее сказать, висит на весах взбалмошной Фортуны, лучше не рисковать.

– Хорошо, капитан Вилли, передайте Фильсбибургу, пусть отводит баталию, – наконец произносит генерал и снова ставит ногу в стремя.

Он надеялся, что сейчас горцы пойдут за отступающими и выйдут на широкое место, и тогда он точно сам поведёт резерв и гвардейцев, чтобы смять им фланг. Но офицер за спинами горцев не собирался покидать позицию. Стал ровнять ряды.

«Ждёт, он точно кого-то ждёт».

А к ним уже побежали стрелки Вилли.

«Высаживались на заре, а сейчас осталось, кажется, два или два с половиной часа до полудня».

Единственное, что его утешало, так это то, что, выровнявшись, враги едва набрали пять целых рядов, да ещё дюжину людей.

А Фильсбибург из резерва брал себе в пополнение столько людей, чтобы снова выставить восемь полноценных рядов. В резерве же осталось едва пять десятков свежих солдат.

Как только Вилли вывел на позицию стрельбы первую свою линию, так Румениге сообщил:

– Хенрик с Каренбургом едут.

Господа подъехали, Волков едва сдерживался, чтобы не поскакать к ним навстречу, так он хотел знать новости.

– Брюнхвальду тяжко, – сразу заговорил фон Каренбург, – против него было шесть сотен горцев. Да ещё арбалетчики одолевают, он просит вас больше навалиться на свой край, чтобы отдышаться.

– Только Роха его и выручает, – продолжает за товарища Хенрик. – Говорят, дураки-кавалеристы горцев стали из лагеря выезжать, чтобы построиться для атаки, а Роха к ним подошёл на сто шагов и так их ударил, что половину лошадей им сразу перебил, им пришлось спешиться.

– А наших кавалеристов не видели? Вы были на берегу? – задал самый главный вопрос кавалер.

– Нет, господин генерал, через берег мы проехали, на берегу никто не высаживался.

– Берег был пуст.

Тут он понимает, что ко всем его ошибкам, совершённым в этом деле, прибавляется ещё одна. Никак нельзя было отдавать приказ о погрузке кавалерии в первую очередь. Теперь ему было ясно как день, что первым нужно было грузить Кленка. Его ландскнехты погрузились бы в три раза быстрее, чем кони фон Реддернауфа.

Да ещё в две баржи сразу влезло бы три сотни человек, а кавалеристов в те же две баржи всего сотня, если не меньше.

И только сейчас это ему стало ясно. Как пришлись бы сейчас кстати хотя бы три сотни этих отличных пехотинцев. Хоть ему, хоть Брюнхвальду с Рохой. И на кого теперь орать, на кого зубами от ярости скрипеть, как не на себя.

Он смотрит на баталию Фильсбибурга, капитан пополнил её, в ней снова восемь рядов по тридцать человек. В резерве уже меньше пяти десятков.

– Значит, у полковника Брюнхвальда тяжко? – спрашивает он.

– Да, генерал. Потери у него и Рохи велики, – отвечает фон Каренбург. Хенрик кивает, соглашаясь с ним.

– Господа Хенрик и фон Каренбург, – говорит генерал, – прошу вас проводить этот отряд, – он указывает на оставшийся у него резерв, – в помощь полковнику Брюнхвальду.

– Да, господин генерал, – отвечает за обоих фон Каренбург.

– Прошу вас, сделайте это со всей возможной поспешностью. А на обратном пути снова заезжайте на берег, посмотрите, не выгружаются ли кавалеристы.