Борис Конофальский - Инквизитор. Башмаки на флагах. Том четвертый. Элеонора Августа фон Эшбахт

Уже несут ещё одного к забору. Тоже не жилец, пробили ему шлем, крепко пробили. Из-под подшлемника ручьём течёт почти чёрная кровь. Нет, не жилец. И тут сквозь гул сражения, как елей на истерзанную душу, хороший такой залп мушкетов. Кажется, все сто сразу ахнули. Брюнхвальд и Роха делают своё дело.

Тащат ещё одного к забору, уже мёртв, в груди дыра маленькая, четырёхгранная. Это алебарда. Опасная, зараза, вещь. От прямого, колющего удара мало какая кираса защитит.

«Интересно, Реддернауф уже начал высадку?»

Он поворачивается к своему выезду, сначала смотрит на Фейлинга – нет, не то. Совсем юн ещё. Максимилиан при знамени, тоже нельзя отпускать.

– Господин фон Каренбург, господин Хенрик.

– Да, генерал, – отвечает за обоих фон Каренбург.

– Езжайте к полковнику, узнайте, как у него дела, – но, честно говоря, генерала волнует другое, он всерьёз волнуется, ведь пока всё идёт не по его плану. Горцы не разбиты, не бегут, лагерь не взят, напротив, они организовали оборону лагеря и тянут время. Они безусловно ждут помощи. – Потом езжайте на берег, посмотрите, господа, не начал ли высадку фон Реддернауф.

– Будет исполнено, – отвечает фон Каренбург.

– Господа!

– Да, генерал.

– Будьте внимательны, не попадитесь в засаду, кругом горцы, они не будут просить у ваших родственников выкуп за вас, они вас просто убьют.

Пока говорил с ними, ещё одного тяжело раненного принесли и уложили у забора. Волков вздыхает, он надеется, что и у горцев есть потери, но отсюда ему не разглядеть. Отсюда, из-за спин своих солдат, ему видно только офицера-врага да голову его лошади.

Вилли идёт, хромает и машет ему:

– Господин генерал, у меня все снаряжены, может, мне попробовать пролезть им во фланг?

Волков чуть оборачивается назад:

– Господин Фейлинг, скачите к капитану, скажите, чтобы отводил баталию. Но скажите, чтобы делал то аккуратно. Не дай Бог, опрокинут его.

Отступление, отход войска из схватки – дело крайне опасное, особенно если сцепился с горцами. Те, почувствовав слабину, звереют, чуя лёгкую кровь, наваливаются со всей яростью, стараясь смять врага, а при удаче и вовсе повалить первый и второй ряды наземь. Это и будет разгромом, но Волков был уверен, что его люди отойдут в целости, ведь в резерве у него стоит ещё без малого, если считать с гвардейцами и господами, сто человек.

Команда выполнена, барабан бьёт:

«Шаг назад раз, два… Шаг назад раз, два…»

И схватка расцепляется. Пики, те, что не сломались, поднимаются к небу. Честно говоря, кавалер надеялся, что враг начнёт наседать, будет мять, наваливаться, и тогда, отступая, его люди выведут его на перекрёсток улицы. Там уже можно будет использовать резерв, он сам с удовольствием спешится и поведёт гвардейцев своих во фланг, в бок этой горской сволочи.

Но горцы остались на месте. Теперь у него не осталось ни малейших сомнений.

«Мерзавцы ждут помощи! Ну хоть потрепали их немного».

А офицер так и ездит за спинами своих людей, командует, а горцы ровняют строй, люди раненые выходят из него, потерявшие оружие снова вооружаются. Враги смыкают ряды. Они не будут ни отступать, ни нападать. Они ждут!

«Чего? Чего они ждут?»

– Вилли! – орёт генерал, он уже почти в ярости. – Какого дьявола вы стоите?! Вы же хотели пострелять! Так идите, идите и наконец убейте их офицера! Или хоть пораньте его. И стреляйте с сорока шагов! Не давайте этим сволочам продыху.

Прибежал стрелок из тех, что были посланы в дозор и находились сейчас правее всех сил генерала на одной из боковых улиц. Солдат озабоченный, то ли бежал быстро, то ли перепуган.

– Господин, сержант велел передать, что там на улице, – стрелок махнул рукой, в западном направлении, – люди.

«Люди». И это не простые граждане города. Не пекари и не купчишки, не какие-нибудь каменщики. Люди – это… люди.

– Сколько? – сразу спрашивает Волков, сие первое, что нужно знать командиру о враге. – Много их?

– Дюжина. Может, больше, они из-за угла вышли, нас увидали и встали сразу. В доспехе все в хорошем. Постояли и ушли за угол.

– Офицер был при них, стрелки, арбалетчики, конные?

– Конных не было… Офицер? Не разглядел я…

– Вас, дураков, зачем туда послали? – зло говорит кавалер. – Не разглядел он, олух.

И было отчего ему злиться, ситуация складывалась неприятная. Скорее всего это уже местные собираются. Сколько в городе их? Город хоть и не очень большой, но очень богатый, тут во всяком доме доспех имеется. Он и так был невесел, а тут ещё больше помрачнел.