Alterlimbus: Тёмный Легендариум

– Да нет. Я… одного…

И тут Скира вывернуло наизнанку от воспоминаний.

– Да, – заметил Протос, – теперь вижу, что не врёшь. Ну, давай, осторожнее. Вот. Выпей воды. Так. Теперь ещё раз… Всё. Ложись отдохни. Завтра встанешь, как огурчик. И запомни – это только в первый раз, больше такого не будет. Спи.

Утренний луч, схваченный где-то на поверхности системой зеркал, ударил в лицо Скиру. Он вскочил, стукнувшись головой о второй ярус, и тут же приложился коленкой о что-то весьма твёрдое. Подземное убежище пустовало. Хромая, Скир пересёк его, взобрался по лестнице и выглянул наружу. Пусто. Хозяин бродил среди кустов чертополоха, и Скир готов был поклясться, что тот пропалывает грядки. Оказалось, это действительно так. Среди колючек и сорняков скрывались грядки с морковкой, свёклой, луком, бобами и горохом.

– Старая солдатская хитрость, – рассмеялся Протос. – Маскировка. Запомни это слово, сынок.

Юноша смотрел и не верил своим глазам. Прежнего нищего не было. А был ветеран, посечённый в боях рубака, куривший семь лет на печи свою трубочку и кричавший проходившим мимо командирам: «Когда же снова в поход? Не забудьте обо мне, я ещё могу махнуть саблей да натянуть лук». И вот он дождался.

– Я был в городе и узнал всё, что мог, – сказал Протос. – Есть дело для настоящих мужчин. Не разборка этих жирных хорьков-лордов, не выжженные южные пески, не пираты, которые бегают от первой стрелы и нападают десять на одного, нет! Граница! Вновь неспокойно на границе. И там будут нужны настоящие солдаты. У нас ещё есть время подготовиться – до весны.

– Как до весны? – пробормотал Скир.

– Запомни хорошенько – это твоё счастье. Я сразу понял, что судьба посылает мне великого рыцаря. Ты – рыцарь душой. Но ты слаб и неопытен. Я буду учить тебя. Только так ты сможешь взойти, куда метишь.

Скир выпрямился и приложил сжатую в кулак левую ладонь к правому плечу, отдавая старому генералу честь, а Протос смотрел на него, ощущая, как годы страха и отчаянья уносятся прочь холодным пеплом, улетают под напором урагана надежд и ветров перемен.

Долгое жаркое лето кончалось. Оно словно бы затаивалось невдалеке, чтобы, переждав дождливую зиму, вернуться и одарить всех радостью тепла и света. Оно с улыбкой глядело на всех живых существ, трудившихся под его присмотром. В Луррике собирали урожай лука, ходили по грибы, играли свадьбы. Эта жизнь проходила мимо Скира, он выпал из неё, чтобы встать на тропу славы. Тропа была тяжела, шла в гору, и на ней стояли здоровенные ворота с амбарным замком, которые невозможно было обойти. И к замку прилагался только один ключ. И Скир твердил про себя день и ночь его имя – дисциплина.

Дисциплина стала всем. Дисциплина и беспрекословное подчинение. В офицерской школе молодой курсант изучает следующие предметы: верховая езда, танцы, игра на музыкальном инструменте, история, фехтование, тактика, военная история, история королевского дома, плавание и Устав. Для Скира остались тактика, плавание, фехтование и Устав. Остальное было выброшено за ненадобностью или достаточным уровнем знаний. Вместо них появились маскировка, стрельба из лука, метание, рукопашный бой и прополка сорняков.

– Это только в романах рыцари заваливают драконов и их родственничков копьём, – ворчал Протос, гоняя новобранца туда-сюда с палкой вместо меча. – А ты попробуй пробить деревяшкой шкуру в три дюйма толщиной и твёрдую, как рог. Это не говоря о чешуе. Молодец, парень, быстро колотишь, бедное чучело уже всё в порезах. И движения ты не упустил ни одного.

– Так что же тогда? – вопросил запыхавшийся ученик.

– Чёткости и силы нет. Ты весь вихляешься, как вёдра на коромысле. Успокойся. Это придёт. Главное, помни, над чем надо работать – чёткость. Сила придёт, и не в ней твой таксай.

– Что?

– Таксай. Изюминка. Преимущество. Не в силе. Ты быстр. Очень быстр. И у тебя длинные руки. Это счастье для фехтовальщика – иметь длинные руки с крепкими жилами. Он всегда сможет держать противника подальше от себя. Тренируй запястья. Запомни: запястья управляют кистью, кисть управляет мечом. Чучело застоялось.

– Я уже всё. Выдохся.

– Но говорить можешь?

– Могу.

– Тогда представь, что говоришь без слов.

– Руки не поднимаются.

– А ложку удержишь?

– С трудом.

– Тогда иди ешь. Повар-чучело ждёт. Да, и не забудь рассказать ему что-нибудь тихим голосом.

У холмика высотой не более двадцати футов пузырилась лужа, разросшаяся из-за дождей и помнившая ещё весенние паводки.