Alterlimbus: Тёмный Легендариум

Когда Скир повернулся в сторону постоялого двора, он и представить себе не мог, что сулить ему этот поворот. Он не знал, что таится впереди, и даже предчувствие оставило его на этот раз.

Судорожно дёрнувшись, время плавно поехало дальше.

Скир быстро шёл, отыскивая указанный дом и мечтая наесться до отвала и заснуть. Здание в три этажа, сложенное из здоровенных, потемневших от времени брёвен, показалось впереди. Юноша подошёл совсем близко, вдруг дверь распахнулась, и из дома вышёл краснощёкий детина, косая сажень в плечах, волоча за собой какого-то человека, судя по обноскам и бессвязному лепету – нищего пьянчужку. Здоровяк в засаленном переднике оказался самим Хаутомом, хозяином двора.

– Вон отсюда! – орал он на весь Луррик. – Грязный дармоед! За всё теперь заплатишь! Я пойду к главному поручителю, он с тобой быстро разберётся.

Ответ нищего Скир не разобрал, но было нетрудно догадаться, что тот просит отсрочки. Трактирщик продолжал выплёскивать свою ярость, каковая выражалась в смачных ударах, от каждого из которых голова должника отлетала назад, удерживаемая, думается, только шеей. Скир рассмотрел, наконец, что человек этот был уже не молод, волосы наполовину поседели. Какой-то частью своего сознания понимая, что поступает неразумно и вообще труднообъяснимо, он шагнул вперёд.

– Уважаемый, простите, что вмешиваюсь, – начал он.

Хаутом остановил занесённый кулак.

– Сколько должен этот человек?

– А тебе что за дело, пацан?!

Скир и сам не подозревал, что был готов к этому вопросу. Дивясь сам себе, он начал:

– Видишь ли, уважаемый, я слуга одного очень богатого рыцаря. Своими доблестными подвигами и делами он весьма прославился на своей родине, правда, весьма далеко отсюда. Его враги, питая зависть к моему благородному сеньору, подговорили одного колдуна, имя которого я не хотел бы называть, дабы не осквернять твой слух, совершить некое колдовство. Колдун согласился и наложил на моего хозяина заклятье, от которого тот тяжко страдает. Снять его можно только одним, весьма трудным способом. Именно во исполнение воли пославшего меня доброго рыцаря, пришёл я к тебе. Но сначала скажи, как зовут этого несчастного?

– Протос, – простонал несчастный.

– А скажи, – продолжил Скри, изобразив на лице волнение, – скажи, сколько лет ему?

– Пятьдесят пять…

– О, счастье!!! – воскликнул Скир, с трудом удерживаясь, чтобы не расхохотаться. – Так знай же, что снять порчу с моего рыцаря можно, лишь отыскав пять пятидесятипятилетних Протосов. Скажи же мне скорей долг этого человека, чтобы я, заплатив, смог забрать его и упросить слезами и мольбами отправиться к моему господину!

Трактирщик, несколько сбитый с толку этой историей, ответил:

– Ну, негодяй задолжал шесть золотых нобилей.

«Половина того, что у меня, – подумал Скир. – Что ж, могло быть и хуже».

– Возьми эти деньги, уважаемый, и отпусти скорее этого Протоса, ибо каждая минута промедления стоит невыносимых страданий моему хозяину.

Хаутом сгрёб лапищей монеты, и, удивлённо косясь и таращась на парня, пошёл обратно. На пустой улице остались только Скир и спасённый им нищий.

– Мы с тобою чем-то схожи, – дивясь, откуда у него ещё берётся юмор, заметил Скир, – ты – бездомный, я вот тоже.

Нищий что-то простонал.

– Помоги мне, добрый человек… – наконец, разобрал парень.

– Здорово, я только что выложил за тебя стоимость нескольких коров.

– Помоги мне добраться до дома…

– Так, дом, значит, у тебя есть.

– Да, что-то вроде. Там, – он махнул куда-то рукой.

– Но я не вижу «там» ничего, кроме пустыря и чьих-то грядок.

– Нам туда. Помоги, будь милосердным.

– Ладно, – пожал плечами Скир. – невелик труд.

Он помог мужчине зацепиться за шею и поплёлся в указанном направлении. Дорога упиралась прямо в кусты чертополоха. Нищий отодвинул свободной рукой одно из растений. За ним открылся узкий проход. Вдвоём они начали путешествие по этому странному пути. Было темно, и Скир постоянно за что-то цеплялся, натыкаясь на непонятные сучья, три раза чудом не упал и почти выколол себе один глаз. Теперь уже не он тащил своего спутника, а тот вёл Скира сквозь колючий бурелом. Наконец, шагов через двести они вышли на чистое место. Позади остались последние дома Луррика, вернее даже, не самого его, а деревни, прилепившейся рядом. Чуть впереди заросли кустарника плавно перетекали в лесную густоту, а в самом сердце кущ возвышался над землёю низенький домишко.