Патрик Уикс: Dragon Age. Империя масок

– Мы, безусловно, почтем за честь повторно рассмотреть обращение графини Элен.

– Орлей высоко ценит ваш беспримерный вклад в культуру и образование империи. – Селина церемонно наклонила голову и встала. Один из слуг принялся складывать сильверитовую скамеечку, другой принял у императрицы чашку и блюдце. – Теперь, после всех этих разговоров о религии, мне хотелось бы посвятить некоторое время духовным урокам, которые могут преподать в этой церкви. Будь любезен, ректор Моррак, позаботиться о том, чтобы нас не беспокоили.

После этих слов она улыбнулась и в качестве жеста примирения добавила:

– После чего мне, безусловно, будет весьма любопытно услышать твой рассказ о той самой пропорции, в которой виден знак Создателя.

Профессора поклонились и торопливо расступились, глядя, как императрица направляется к огромным бронзовым дверям церкви. Слуги Селины также остались на месте – за исключением сэра Мишеля.

– Ваше величество, – пробормотал он, – вы могли бы и предупредить меня о том, какой поворот может принять эта беседа. Ересь Шартана известна далеко не всем и каждому.

– Я верила в тебя, о мой рыцарь. – Селина улыбнулась, не глядя на него.

– Мне сопровождать вас в церковь?

– Полагаю, в лоне Андрасте мне ничто не может угрожать, – проговорила Селина, когда сэр Мишель распахнул перед ней бронзовые двери.

Он заглянул внутрь, окинул оценивающим взглядом зал, потом повернулся к императрице, коротко кивнул – и Селина в полном одиночестве вошла в церковь.

Внутри было прохладно, но после промозглого осеннего ветра снаружи здесь казалось не в пример уютнее. Лучи алого света падали из витражных окон, рассекая ряды скамей из промасленной древесины, запахом которых пропиталась вся церковь. В дальнем конце зала пылал в золотой жаровне негасимый огонь – единственный, помимо окон, источник света.

В церкви никого не было, если не считать рыжеволосой женщины в рясе послушницы. С приближением Селины женщина встала.

– Ваше императорское величество, – негромко проговорила она, отвешивая глубокий поклон.

Препирательство с ректором Морраком об эльфах было лишь невинной прелюдией к настоящему испытанию этого утра. Селина жестом предложила рыжеволосой выпрямиться.

– Рада, что Верховная Жрица вняла моей просьбе о встрече.

Женщина улыбнулась. Она была без маски, как и большинство тех, кто служил Церкви, и, несмотря на чистый орлесианский выговор, черты лица у нее были скорее ферелденские. Маски были неотъемлемой частью Игры, безжалостного и бесконечного состязания, волей которого в Орлее зарождались и гибли династии. Настояние Церкви, чтобы ее служители не носили масок, должно было означать, что Церковь вне политики хотя верила в это лишь неизмеримо малая часть орлесианской аристократии.

– Дело, как выразился ваш посланец, весьма серьезное, и Верховная Жрица желала бы увидеть его разрешенным. Я послана сюда как изъявитель ее воли. Вы можете называть меня Соловей.

Селина изогнула скрытую маской бровь. Нечасто императрице Орлея предлагалось обращаться к собеседнику по прозвищу. Впрочем, Джустиния отправила бы на эту встречу только того, кому безоглядно доверяет.

Без особых церемоний Селина присела на ближайшую скамью. Пышные складки кремового атласа тотчас некрасиво смялись, аметисты, которыми было расшито платье, брякнули о дерево.

– Полагаю, Соловей, тебе известно о напряженности, которая существует между магами и храмовниками?

Рыжеволосая заколебалась, и императрица небрежным взмахом руки предложила ей также сесть.

– Разумеется. Ваше великолепие.

Соловей опустилась на скамью с таким непринужденным изяществом, что на ее скромной рясе не осталось ни складки. Подобная слаженность движений была признаком опытного барда, и Селина мимоходом отметила и запомнила этот факт, чтобы потом при необходимости использовать его.

– После того, что произошло в Киркволле, храмовники стали еще беспокойней прежнего, – продолжала Селина, неотрывно глядя на блистающий алым сиянием витраж, который изображал возведенную на костер Андрасте. Благодаря многолетнему опыту она и краем глаза превосходно видела сидевшую рядом женщину. – Впрочем, равно как и маги. Что Доротея собирается предпринять?

Она намеренно употребила мирское, данное при рождении имя Верховной Жрицы Джустинии и теперь, не повернув головы, наблюдала за женщиной по прозвищу Соловей. Глаза рыжеволосой едва заметно сузились, однако сама она не шелохнулась. То был признак гнева, но отнюдь не оскорбленного чувства приличия. Итак, Соловей знает мирское имя Верховной Жрицы, и вполне вероятно, что они были знакомы еще до возвышения Доротеи.