Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть первая

Возвращаться к волосатому скелету не хотелось, однако Руперт еще на «Утенке» дал себе слово каждый день повторять вызубренное. Кости были переписаны, и лейтенант принялся вспоминать названия мышц – и вспоминал, пока вернувшийся из порта фельпец не привел Клюгкатера. Гудрун, будто понимая, что шкипер на нее положил глаз, взлетела на бюро и забилась за здоровенные часы – виднелся только кончик хвоста.

Подавив смешок, Руппи поднялся навстречу гостям – он в самом деле был рад Добряку.

– А я с новостишкой. – Шкипер, не чинясь, тряханул руку Фельсенбурга. – Вроде и ждали, а все одно как веслом по башке! Помер Готфрид-то наш, скоро месяц уж будет…

– Шварцготвотрум!

– И не говорите! – Юхан словно тоже ругнулся. – Утром в Ротфогеле чудо приключилось, а вечерком наше величество и того… Регенту на радость. Дождался, потрох пластужий, теперь на трон полезет!

Не спать после обеда, после кагетского обеда, можно лишь из упрямства. Карло Капрас был упрям, хотя предпочитал считать себя настойчивым. Только упрямство заставляло маршала вставать в этой дурацкой стране затемно, влезать в мундир, лопать на завтрак кашу – это в Гурпо-то! – и гонять до восьмого пота кипарскую деревенщину, превращая вчерашних олухов в сносных солдат. Не для Хаммаила, для настоящей войны, в которую среди роз, застолий и тараканов верить можно было опять-таки лишь из упрямства.

Разбросанные по чужим замкам гайифские батальоны давно уже никто не беспокоил, что понемногу расслабляло и солдат, и офицеров. Было тихо, лишь где-то на севере казаронские дружинники цапались с бириссцами Бааты, однако решительных действий ни одна из сторон не предпринимала. Лисенок молчал, у Хаммаила продолжали жрать и выхваляться, тревожился разве что Курподай, становившийся все услужливей и при этом мрачнее. Капрас спрашивал, в чем дело, казарон отговаривался какой-нибудь ерундой и навязывал очередную любезность. Это не радовало – Карло, хоть и начинал в гвардии, не любил влезать в долги; корпус же больше объедал союзников, чем защищал. На казара маршалу было начхать, но перед хозяином Гурпо, если б не его просьба поднатаскать местных парней, гайифец чувствовал бы себя неловко.

Гапзис доносил, что Курподаевы «рекруты» на занятиях усердны и даже чему-то научились, но, уверял ветеран, эти пожиратели инжира способны на что-то путное лишь рядом с настоящими солдатами и под пристойным – читай, имперским – командованием. Самостоятельно воевать болваны смогут еще не скоро, хотя не трусят и не отлынивают.

В основном лагере тоже не бездельничали. Ламброс школил кагетских ремесленников и своих пушкарей, пытаясь если не повторить подмеченные при Дараме талигойские фортели, то хотя бы прибавить полковой артиллерии прыти и научить ее маневрировать на поле боя. Последние «катания» внушали надежду – во всяком случае, облегченные лафеты перестали разваливаться после второго-третьего выстрела.

– Молодцы вы с Медерисом, – Капрас разлил вино, поймав себя на том, что делает это на кагетский манер. – Если так пойдет и дальше, нам будет что сказать не только Лисенку, но и талигойцам.

– Я предпочел бы разговор с морисками. – Так и не получивший из своей Неванты ни единой весточки Ламброс хмуро взялся за украшенный толстым удодием [2] Удодий – обитающая на юговостоке Золотых земель птица, внешне напоминающая удода, но более крупная. Самки имеют неброское пестрое оперение, самцы – однотонное: белое, розовое, оранжевое или желтое. Удодии способны имитировать голоса животных и запоминать отдельные слова и целые фразы. Прикормленные удодии наряду с фламинго, лебедями и павлинами служат украшением гайифских садов и парков, однако в помещениях их содержат редко из-за характерного запаха и излишне громкого голоса. кубок. – Только мы язычникам на один зуб…

Маршал кивнул – с Ламбросом он стал почти откровенен. Невантец люто ненавидел Военную коллегию и рвался на Побережье, где у него осталась мать, а может, и женщина. О докагетской жизни артиллерист не распространялся, и это Капрасу тоже импонировало: Карло и сам предпочитал говорить о настоящем, хотя все сильней задумывался о будущем – корпуса и собственном. Последний курьер из Паоны прибыл в начале Летних Волн. За месяц в Гайифе много чего могло случиться, это в Кагете все шло по-прежнему, но ведь и яйца тоже не меняются, пока из них не полезут цыплята. Или змеи.

– Хаммаил не спешит начинать большую драку. – Ламброс разбирался не только в пушках, за что Карло его особо ценил. – Понимает, удодий эдакий, что мы за него подыхать не рвемся. У самих горит.