Анна Гаврилова - Кровь на мечах. Нас рассудят боги

– Я, – сказал Цыбуля. – Я отступник.

Его руки остались недвижимы, хотя этот воин славился быстротой и ловкостью. Добродей отлично понимал – если бы Цыбуля захотел, мог бы выхватить клинок и положить двоих прежде, чем остальные успеют опомниться. А дальше… дальше – вопрос удачи.

– И я, – потупившись, пробормотал Налега.

– Я тоже не могу, – ровным голосом сказал Добродей.

Во взгляде Розмича промелькнула усмешка.

«Конечно, – подумал Добря. – Ты, пахарь, не удивлен. Именно этого от меня и ждал. Всегда пенял, что я – слабак».

А вслух сказал другое:

– У меня было достаточно времени подумать и… остыть. Олег не заслуживает ни прощения, ни милости. Он по-прежнему враг. И подлецом останется до скончания времен. Но Киев… Киев должен жить. Так хотел Осколод, за это и умер. А подлость киевлян… тут не мне судить, не нам. Господь Бог рассудит. Или боги…

Добродей ожидал нападения, но новгородцы не шевельнулись. Розмич спокойно спросил последнего киевлянина:

– А ты? Не передумал?

– Нет, – откликнулся Бышко.

– Почему?

– Негоже мужчине отступаться от своих решений.

– А если это решение покажется неверным? Неправильным? – не унимался Розмич, подчеркнуто кивнув в сторону Добродея, Цыбули и Налега.

– Мужчины от своих решений не отступаются, – повторил Бышко, на бывших друзей даже не взглянул.

– И простых киевлян тебе не жаль? Там ведь женщины, младенцы…

– Пусть. Киев должен заплатить за предательство князя. Это закон. Это по чести.

– Не слишком ли велика вира? – продолжал допрос Розмич.

Бышко не выдержал, вскочил на ноги. За ним спешно поднялись и остальные. Добродей сделал шаг назад, изготовился. Еще немного, и новгородцы бросятся в бой. И лучше умереть так, чем стать пленником. Кажется, те же мысли посетили Цыбулю и Налега, потому как эти тоже отошли, потянулись к оружию.

– Я не отступлюсь! – зло выпалил Бышко.

– Правильно, – хмыкнул Розмич и протянул киевлянину руку. – С этого дня будешь служить под моим началом.

Бышко кивнул, заметно расслабился. Он сделал шаг вперед, и в этот миг Розмич двинулся навстречу, молниеносным движением оказался за спиной Бышко, ухватил руками голову и свернул киевлянину шею. Хруст прозвучал до того громко, что стреноженные лошади перепугались, попытались отскочить.

– Развязать, – велел Розмич, указывая на Кавку.

– Что?.. – не выдержал Добродей. Цыбуля и Налега тоже округлили глаза, но говорить не решались. И Кавка выглядел ошарашенным, не веря, потирал освобожденные запястья.

– А ничего, – хмыкнул Розмич. – Боги велели наказывать предателей. А мы, новгородцы, божьи заветы чтим.

– Погоди…

Розмич жестом прервал вопрос. Продолжил с недовольным лицом:

– Мы выполняли приказ князя. Олег сам все это придумал. Решил, что только так сможет вывести вас на чистую воду. Я не верил. Да и сейчас не особо верю. Но слова сказаны, большего Олег от вас не требует. Вам необязательно чтить нашего князя, главное, что Киеву верны.

Розмич задрал голову, оценивая, как скоро ждать заката.

– Нам в обратный путь пора.

– А хазары? – прошептал Цыбуля.

Подручный Олега махнул рукой, бросил на ходу:

– Да какие, к Чернобогу, хазары? Чтобы подступить к стенам Киева, им никаких приглашений не нужно!

– Какие хазары? – повторил Цыбуля еще тише. – А вон те?

Розмич развернулся резко, вперил взгляд в горизонт. Вдалеке, на самой кромке мира, между небом и землей, – едва заметное пылевое облако.

– Вот уж… и вправду Вещий! – рассмеялся Розмич. – А я-то думал, на кой ляд он мне так подробно про этот липовый заговор рассказывал! Да еще переспрашивал раз десять, точно ли все понял! Ну, Олег… Ну и князь!

После откровений Розмича Добродей чувствовал себя обманутым несмышленым ребенком, теперь же гадкое ощущение поутихло. Но за этот обман новгородцы тоже ответят, в свое время…

– Нам не уйти, – заключил старший дружинник. – Встречи не избежать.

– Придется врать, – беззаботно откликнулся Розмич.

Добродей окинул недобрым взглядом наряд новгородцев, ухмыльнулся в бороду:

– Не нам, а мне. Ведь это я – старший.

Кажется, впервые за все время Роська действительно потерял опору. И возразить толком не смог, прошипел только:

– Если снова предашь, плотник, то ни один бог тебя не помилует, хоть наш, хоть новый. По кóням, братцы!

Хазаров ждали в седлах. Молча глядели, как приближаются чужаки.

Вот уже стали видны силуэты, встречный ветер принес запах конского пота и железа. Вскоре начали различать всадников. Иногда казалось, люди выпрыгивают из пылевого облака, словно из небытия.