Дмитрий Манасыпов - Охотник за головами

Гриф сидел, откинувшись на широкую спинку удобного кресла-качалки, закутав ноги в плед и потягивая ароматное, подогретое вино с пряностями. И спокойно размышляя.

Мысли старого шпиона прокручивали всю информацию, полученную сегодня, выметая все ненужное и стараясь свести ее к чему-то общему. Нестандартное мышление некогда выдвинуло молодого сотрудника Императорской Тайной службы и не подводило его на протяжении последних тридцати лет. Сейчас оно напряженно металось, выстраивая из имеющихся звеньев солидной длины цепь, которая, возможно, дотянется до некоторых лиц, никак не поддающихся до сих пор Грифу. И, в частности, его давно интересовали некоторые личности в правлении Сеехавена, а именно: Доу Герриг, председатель купеческого Совета, в первую очередь и Сильвестр Скретт, начальник порта, во вторую.

А именно такая информация попала в руки Грифу: Герриг и Скретт, в обход бургомистра, вели переговоры с дюком Нортумбера Брентом Третьим, о вхождении Сеехавена в состав Нортумбера с помощью захвата власти под последующим протекторатом последнего. И естественно, о единоличной власти Геррига над городом. Переговоры эти велись уже давно, и громадной удачей было то, что Серторий смог узнать о них. Сеехавен как вольный город не создавал для Безанта никакой проблемы, а вот как часть Нортумбера стал бы проблемой серьезной. Все Бренты, начиная с первого, создавшего свое небольшое государство в Смутное время, и до последнего, третьего по счету, были весьма расположены к расширению границ до Южного моря, до которого Империя их допустить никак не могла.

Для Геррига, весьма удачного торговца с непомерными, как стало ясно Грифу, амбициями, бургомистр Дрейк создавал собой главнейшее препятствие. Бывший военный, в свое время командовавший наемными отрядами, стоял на страже своего города крепко. Городским вольностям и свободам был предан железно и в паре незначительных пограничных стычек с нортумберцами показал, что уступать им ни в чем не желает. Купеческий совет, который занимался избранием бургомистра раз в пять лет, неизменно утверждал его уже третий срок подряд, и не похоже было, что они собираются убирать его в ближайшее время. А вот если бургомистр перестанет справляться со своими делами настолько, что в его городе начнут резать людей, как домашний скот, то вот тут-то совет может и задуматься.

И так кстати пришелся рассказ очухавшегося Захарии, который поведал о собрании в кабаке «У старого рыбака» такого количества во многих местах засветившихся личностей. «Ксения с Близнецами, Вальдо Борхес, и Бабочка Гедвига со своей бандой. – Гриф улыбнулся. – Ну, надо же, давненько нигде не собиралась такая компания великолепных душегубов и прохвостов». Это тоже говорило о многом.

Стража в Сеехавене была далеко не так плоха, как в большинстве Вольных городов, Древальте, да пожалуй, что и в Безанте. Значит, Дрейк пытается убрать угрозу даже такими методами, которые угрожают ему самому, потому как ту самую Гедвигу ловят во всех Вольных городах. И появление Мясника теперь вызывает совершенно другой интерес. Гриф никогда не рисковал своими людьми напрасно, но в сложившейся ситуации – возможно, придется рискнуть Германом и командой. Ведь чем больше будет погибать жителей, тем больше появится недовольных Дрейком, что и приведет к результату, к которому стремится Герриг: Дрейка сместят. Но, в отличие от Гедвиги с товарищами, шпион подозревал, откуда растут ноги ужаса, расхаживающего по улицам города. И это давало шанс решить задачу быстро.

Гриф плотнее закутал ноги в плед и довольно улыбнулся. Перед тем, как позвать Германа, стоило подняться наверх, переговорить с мэтром Аккадиусом. Смех смехом, но в талантах этого несгибаемого временем мага сомневаться не приходилось. То, что он сейчас жил в занюханной лавчонке, приторговывая амулетами от сглаза и отварами для сброса плода у женщин, ничуть не смутило бы умного человека, а к таковым Гриф относился вовсе не зря. Стоило пообщаться со стариком, знающим и умеющим очень многое. С этими мыслями шпион откинул плед, встал и направился к лестнице, ведущей наверх.

На настойчивый стук Освальду открыли не сразу. И немудрено, на улице-то стояла глубокая ночь. Наконец, дверь скрипнула, приоткрываясь. На пороге возник высоченный и седой могучий дед, хмуро смотрящий на двух людей перед собой. Он помолчал, оглядев улицу в обе стороны, перевел тяжелый взгляд на явственно перекошенную даже в темноте грустную физиономию Хромого, протянул руку, заставив его убрать тряпку от уха. Хмыкнул, разворачиваясь и коротко бросив: