Олег Фомин: Льдом и мечом

Коню трудно пробиваться сквозь мясное болото, шея и бока в царапинах, галоп резко сменяется дерганной рысью, вилянием из стороны в сторону.

Демонам нет конца, новые орды прут откуда-то из-за горизонта, разливаются как магма из недр земли.

Какой-то особо бешеный демон врезается в коня, тот на дыбы, заваливается на бок, Эгорд и Тиморис падают по разные стороны от него. Животное в ужасе, толпу обдает ржанием, мечется туда-сюда, бывшие наездники успевают отпрыгнуть, среди демонов тоже неразбериха, пространство вокруг буйного жеребца очищается. Наконец, сведенный с ума конь ныряет в гущу когтей, исчезает.

Эгорд и Тиморис прижимаются спина к спине, клинки рассекают воздух, чертят яркие линии в кровавой пыли.

Меч порхает мастерски, копье раскидывает врагов менее умело, но длина грозного оружия не подпускает к хозяину. Воин-маг с улыбкой замечает, что у напарника вовсе не копье, а стрела баллисты.

— Нам конец! — Тиморис бьет собачью голову демона сапогом.

— Вижу. — Эгорд выбрасывает веер ледяных кольев.

— Ты что, не понял намека?! Давай гениальный план спасения, ты ж голова!

— К башне не пробиться.

— Твой план — красиво сдохнуть?!

— Нужен транспорт.

Доносится сдавленный стон коня…

— Этот? — вопит Тиморис. — Плохая идея!

— Надо что-то потяжелее.

Ледяная волна заклинания отбрасывает очередную стаю, Эгорд закрывает глаза, мысли устремляются на создание магического щита.

Веки поднимаются, воинов окружает прозрачная световая сфера. Эгорд чувствует, щит очень слаб, пытается наполнить энергией, но силы заканчиваются, возможно, это последнее заклинание в жизни… Вспоминает Витора, Милиту… Душу наполняет горечь. Но если не суждено добраться до Зараха, то хотя бы успеть положить как можно больше его прихвостней!

Так же было, когда с Милитой помогал искать и лечить рабочих в обвалившейся шахте, все из-за гигантских муравьев: шахта приглянулась им как новый муравейник, а шахтеры — как припасы. Воин-маг и «сестренка» были зажаты в крохотной пещере, из стен торчали муравьиные морды, прогрызались внутрь. Эгорд лежал пластом, Милита бинтовала раны обрывками платья, давилась слезами. Она вызвалась в шахту, чтобы побороть страхи, у нее их было много, всегда с ними воевала. Тогда Эгорд смирился с гибелью, но было больно, что впутал девочку в передрягу, к тому же — не известив Витора. Но друг вовремя пришел с подкреплением — и стало больнее: как смотреть Витору в глаза…

Воин-маг ощущает прилив сил. Голову кружит радостное удивление, но Эгорд жадно черпает потоки из таинственного источника, щит увеличивается, наливается светом, как жидкое золото.

Демоны пятятся, топчут друг друга, сияние разъедает красную кожу.

Эгорд оглядывается. Тиморис острием «копья» вырезает руну на трупе демона. Три тела случайно попали под сферу, два уже помечены руной, над ними вьется огненная пыльца, течет к Эгорду. Тиморис делает последний штрих, третья руна наполняется огнем.

— Спасибо. — Эгорд поднимает руки, укрепляет щит.

— А, ты все-таки знаешь это слово, — говорит Тиморис ехидно.

— Идем рядом, нога в ногу. — Эгорд поворачивается к демону-жуку, тот в ярости рвет мелких сородичей.

— Нам к башне! — напоминает Тиморис.

— Слишком густой поток, задавят даже со щитом. — Эгорд указывает на великана. — Идем к нему.

— Тебе что, бесы мозги съели?!

— Не спорь. Нужен транспорт.

— Вздумал оседлать?..

— Не совсем.

Воины шагают к бушующему монстру, демоны отпрыгивают с пути прожорливых лучей, обливают криками бессильной ярости.

Эгорд выбрасывает вперед руку, в жука летит копье прозрачного волнистого льда. Разбивается о панцирь, чудовище оборачивается. Земля содрогается от грохота шагов, исполинская тварь движется на воинов, стопы нещадно давят своих, облеплены кровавыми лепешками.

— Он нас расплющит! — Глаза Тимориса вздуваются.

— Спокойно! Стоим на месте.

— И что?!

— Не отвлекай, а то погибнем. Замри!

Эгорд бросает все силы в щит, думает о заклинании, другие мысли прочь.

Жук возникает прямо над воинами, кажется, что его голова упирается в тучи. Рычание заглушает панический вопль Тимориса, накрывает черная тень ноги.

Чудовище обрушивает тяжеленную конечность, щит вспыхивает, трещит искрами, свет прожигает в толще мяса дыру.

Монстр взвывает, отдергивает ногу.

Стон, полный боли, продолжается несколько долгих мгновений. Наконец, великан размахивается во всю ширь, нога бьет по ненавистной сфере как по мячу.