Олег Фомин: Льдом и мечом

Монстр заполняет улицу по всей ширине, бока прижимаются к стенам домов, те трещат, прогибаются.

Воздух рассекают щупальца, обхватывают и пронзают лучников, кричащие воины отправляются в дыру, окаймленную рядами длинных кривых зубов.

Тем временем демоны валят из пробоины в стене.

Люди в тисках.

— Как зовут?.. — Эгорд не может оторвать взгляд от грузного, но удивительно гибкого чудовища.

— Кого, этого чудика? — уточняет стрелок.

— Нет, тебя. — Эгорд поворачивает голову к стрелку.

— Тиморис. А мою женушку — Ивисса… Это так, на всякий случай, будет кому позаботиться и все такое…

— Не спеши на небо, Тиморис. Сначала мне нужна помощь.

— А потом, значит, помирай на здоровье? — ухмыляется Тиморис.

— Выживем оба, и жену обнимешь, если план сработает. — Эгорд вонзает меч в демона, тот падает, воин-маг окровавленным мечом чертит на мостовой руну, похожую на цветок.

— Нужно начертить этот знак по всей ширине улицы, недалеко от баллист.

— Рехнулся?! — Тиморис дергает рычаг, баллиста разрывает волну мелких демонов, стрела вонзается в ногу жукоподобного гиганта, тот падает, давит сородичей, лучники добивают в глаза. — Мы подыхаем, а ты решил напоследок стать художником, еще и моими руками! Это что, давняя детская мечта?

— Это заклинание.

— А что, поможет?

— Если будешь меньше болтать. — Эгорд бросается на пару щупалец, те уже подползают к баллистам.

— А чем рисовать-то?! — кричит вслед Тиморис.

— Придумай!

Эгорд обрубает концы двух щупалец одним взмахом.

Тварь взвывает, воздух дрожит так, что контуры размываются, солдаты в ущерб обороне затыкают уши, троих тут же убивают.

Чудовище поднимает щупальца, около двух десятков летят в Эгорда. Воин-маг отпрыгивает, щупальца скручиваются в единое острие, вонзаются в дорогу, во все стороны брызжут булыжники, комья земли.

Эгорд ловко прыгает с щупальца на щупальце, оставляет порезы, тварь забывает обо всех, хлещет себя по телу и морде в попытках схватить, раздавить наглую блоху.

— Готово! — кричит Тиморис.

Эгорд спрыгивает с монстра, вытянутое тело описывает в полете дугу, приземляется между тварью и огромной руной.

— Что-то ты долго. — Эгорд оборачивается.

Тиморис сидит у баллисты, пытается отдышаться, за него стреляют помощники.

Руна и впрямь широкая, через всю улицу, из обрубков демонов, стрел, мечей, еще чего-то.

— Сам бы и таскал этот мусор, раз такой умный! — хрипит Тиморис. — Надеюсь, я не зря старался! На что эта ерунда годиться?

— Отлично! — Эгорд окидывает взором весь круг. — Надо заманить его в центр.

— Эй, хряк осьминожий!.. Это я не тебе, дружище… Поломойка жирная, а ну топай сюда! Я здесь, вкусный и хрустящий…

Эгорд отбегает за баллисты, вместе с мечниками и копейщиками сдерживает вал демонов.

Чудовище злопамятное — тут же шагает ближе к обидчику, щупальца хлещут вперед.

Тиморис едва успевает встать, оттащить увлеченных стрельбой помощников, щупальце обрушивается на баллисту. Доски, брусья, обломки стрел растекаются в воздухе, отбрасывают воинов, одного протыкает здоровенный наконечник стрелы.

Тяжелый шаг — и монстр прямо в центре руны.

Эгорд разводит руки, одна к чудовищу, другая — к бреши, веки полуопущены, губы шипят заклинание.

Громадный демон обрывает рев, щупальца замирают, из пасти вырывается сухой, едва слышный стон, как ветер в пещере.

Демон быстро тощает, сочный алый окрас сереет, кожа морщится. Из монстра вылетают потоки чего-то, похожего на огненный песок, устремляются к руке Эгорда.

Тиморис зачарованно наблюдает, таинственная огненная энергия перетекает через тело воина-мага в другую руку, меняет цвет на молочно-синий, огненный песок превращается в рой раскрошенного льда.

Холодная пыль густой рекой летит к бреши, над головами людей и демонов, оседает на камни. Дыра в стене стремительно зарастает льдом.

Ледяная глыба перерастает высоту стены, по блестящему склону можно забраться наверх.

От чудовища остается сухая кожа. Эгорд опускает руки, кожа рассыпается в пепел, опускается черным ковром на руну.

Солдаты добивают демонов, над крышами, как салюты, вспыхивают ликования. Воины потрясают клинками, бьют кулаками в грудь, полные восхищения и благодарности взгляды смыкаются на Эгорде.

— А это зачем? — Эгорд замечает, что центр руны выложен из цветов, скорее всего, из сада неподалеку.

— На всякий случай, — с вызовом отвечает Тиморис, загадочно взвинчивает палец. — Может, чем красивее, тем заклинание мощнее, я ж не знаю…